Хуан Мирамар - Несколько дней после конца света

– И закурить, и выпить, – Рудаки протянул капитану сигареты. – Но все-таки я ничего не понимаю. Объясни толком. Какие враги? Какой фронт? Ты в какой армии служишь?

– В Советской, в какой же еще, – капитан затянулся сигаретой, а Иванов хмыкнул.

Рудаки совсем растерялся: и форма, и поведение, и слова капитана Немы были настолько странными даже для этого странного времени, что он буквально онемел. Он растеряно взглянул на Иванова – тот пожал плечами и спросил Нему:

– А враги ваши кто?

– Странный вопрос, – капитан строго посмотрел на Иванова и поправил на коленях автомат, – странный вопрос. Разве у нас не общие враги? – и сказал Рудаки: – Не понимаю я что-то твоего товарища.

Иванов нахмурился и сжал кулаки, а Нема выплюнул сигарету и схватил автомат обеими руками. Повисло напряженное молчание.

Рудаки перепугался не на шутку, он знал, как вспыльчив бывает Иванов, а тут автомат в руках у этого Немы.

– Да Володя хороший мужик, ты что? – поспешно сказал он и добавил: – Ты все же уточни, какие враги, а то мобилизуешь нас на борьбу, а с кем, не понятно.

– Странно, очень странно, что вы этого не понимаете, – Нема встал, продолжая сжимать в руках автомат, и отступил к костру. – Вашу страну захватили оккупанты, немецко-фашистские захватчики терзают вашу землю, гибнут лучшие из лучших, Советская армия истекает кровью в справедливой борьбе…

Капитану не удалось закончить свою тираду: сначала все вокруг озарила вспышка нестерпимо яркого света – Рудаки и Иванов инстинктивно закрыли глаза, – а через секунду раздался оглушительный взрыв. Казалось, грохнуло где-то совсем рядом – взрыв был такой силы, что у Рудаки заложило уши и он перестал что-либо слышать; через некоторое время пришла взрывная волна: на них посыпались ветки, швырнуло золу и головешки из костра. Когда Рудаки пришел в себя и стал нормально видеть и слышать, он понял, что взрыв все же был далеко от них: в дальней от города стороне над лесом стояло огромное зарево. Рудаки огляделся. Иванов тер глаза и чихал, а капитан Нема исчез.

– Ну что? Мотать отсюда надо! – закуривая трясущимися руками, сказал Рудаки. – Опять на нашу голову какие-то катаклизмы, правда, на этот раз, похоже, рукотворные. Да, кстати, – спросил он, ему наконец удалось прикурить, и он жадно затянулся, – да, кстати, где же Нема? Его что, взрывной волной унесло?

– Лучше здесь остаться, – Иванов тоже закурил, но руки у него не дрожали, что с некоторой завистью отметил про себя Рудаки. – Останемся лучше здесь – во-первых, Корнета надо дождаться, во-вторых, грохнуло не в городе и нашим, похоже, ничего не угрожает, а в третьих – не хочется никуда идти, посмотрим, что дальше будет.

– А Нема где? – опять спросил Рудаки.

– Сумасшедший твой Нема, на всю голову, – Иванов доставал из кустов свою знаменитую шляпу, которую занесло туда взрывной волной. – Безумец, как тот лозоходец, помнишь?

– Не был он таким, – задумчиво сказал Рудаки. Он снял плащ, отряхнул и снова надел. – Нормальный был мужик. А форму эту он где взял, в музее? И автомат?

– Наверное, в музее, – согласился Иванов, сел на бревно, порылся в рюкзаке, достал флягу и две кружки, потом какую-то закуску, завернутую в газету. – Давай выпьем от стрессов, так сказать, пока опять не бабахнуло.

Рудаки сел рядом с ним и взял кружку с самогоном. Они выпили, молча чокнувшись кружками, и стали жевать бутерброды с тушенкой, приготовленные их ворчливыми боевыми подругами.

Зарево над лесом разгоралось, охватив уже все видимое пространство неба. Стало светло, блики зарева мерцали в озере. Лесная и озерная живность, всполошенная взрывом, возилась вокруг – отовсюду доносились всплески, шорохи, кряканье уток и повизгивание собак. На противоположный берег выскочили лошади и поскакали вдоль озера беспорядочным аллюром. За ними с хриплым лаем помчалось несколько собак. Скоро в воздухе запахло гарью.

– Лес горит, – сказал Рудаки. – Интересно, что это взорвалось – в той стороне вроде нет ничего такого – один лес.

Как бы в ответ на его вопрос в той стороне раздалось несколько громких орудийных залпов и вслед за ними – треск автоматных или пулеметных очередей.

– Война что ли?! – Рудаки в волнении вскочил на ноги. – Может, пойдем отсюда. Похоже, не так далеко стреляют. Только войны нам не хватало!

– Сиди, – сказал Иванов, – сиди, сейчас еще выпьем. Нельзя без Корнета уходить, – он налил в кружки вторую порцию и протянул ее Рудаки. – Давай. За мир во всем мире.

– Давай, – Рудаки взял кружку, чокнулся с Ивановым и выпил. – Но где же Корнета черти носят? – спросил он, разворачивая бутерброд.

Опять раздались орудийные залпы, казалось, уже ближе, опять затрещали автоматы, и за всем этим шумом они не заметили, как из кустов появился слегка запыхавшийся Вольф (он же Владимир) Штельвельд.

– Привет! – бодро сказал Штельвельд. – Пьете. Нет, чтобы подождать товарища.

– Привет, – ответил Иванов, – ты бы еще к утру появился. Садись, сейчас налью.

– Здравствуйте, Володя, – обрадовался Рудаки, – впрочем, мы же виделись уже сегодня…

– Ага, виделись, – согласился Штельвельд.

Он сбросил рюкзак и сел на бревно рядом с Рудаки, а Иванов разлил самогон в три кружки («Запасливый, – подумал Рудаки с некоторой завистью, – я бы точно кружки забыл») и сказал:

– Мы тут за мир во всем мире пили. Можно и повторить, учитывая последние события, – он показал рукой на зарево, которое, похоже, стало еще ярче, и запах гари усилился.

– Давайте, хороший тост, – Штельвельд взял кружку, – а то, похоже, война с немцами началась – я, как сюда шел, немецкий патруль на мотоциклах видел. Точно, как в кино: каски такие изогнутые, рукава мундиров закатаны, на груди «шмайсеры» болтаются. Я в лесу от них спрятался. Давайте выпьем и пошли отсюда, а то неизвестно, как там наши в городе, может, там немцы уже.

– Вы не шутите, Володя? Правда, немцев видели? – спросил Рудаки.

– Какие тут могут быть шутки?! Видел, как вот вас, и слышал: по-немецки говорят, – ответил Штельвельд и выпил.

Выпив, все некоторое время молча жевали бутерброды и слушали перестрелку в лесу, которая, кажется, стала к ним приближаться. Потом Рудаки опять спросил Штельвельда:

– А где вы этот патруль видели, Володя, далеко отсюда? И вообще, что происходит, как думаете?

– Далеко, – ответил Штельвельд, – в городе, там, где моя знакомая живет, правда, уже у самого леса – там я и спрятался. А что происходит, понятия не имею, похоже на историческую постановку. Должно быть, опять Аборигены развлекаются или Аборигенки, впрочем, скорее Аборигены, эти немцы явно мужики были.

– Ну теперь понятно, почему Нема умом повредился, – задумчиво сказал Рудаки, – не понятно только, где он форму достал.