Михаил Цыганков - За несколько дней до конца света…

Сказка для начинающих принцев и новоиспеченных секретных агентов без номера

Все совпадения с историческими (и не историческим) лицами и событиями случайны и являются лишь плодом больной фантазии автора.

P.S. При написании романа, ни один птеродактиль и синебрюхий желтопузик не пострадали.

Стоило скомандовать – «взлет», как мы с Кейси к ковру словно приклеились. Думаю, это сработали какие-то магические ремни безопасности. Без них мы и минуты бы не продержались. Слетели бы вниз к чертовой матери. А куда ковру без пассажиров? Опять на стенку, или на пол? Скажите честно, вы летали когда-нибудь на ковре-самолете? Только честно! Внутренний голос подсказывает мне, что нет. Тогда скажите, а видели, КАК на нем летают? Ну, это, конечно, видели все и не раз. Я даже не сомневаюсь. Фильмы и мультики постарались.

Садится, значит, герой на ковер, а иногда еще пассажиров с собой прихватывает. И летят они спокойненько и красиво над полями, над лесами, над высокими, обратите внимание, ВЫСОКИМИ, горами, и никакого холода, никакого кислородного голодания не испытывают. Курят кальян, пьют щербет и разные арабские бортовые пайки. Никаких неудобств, неприятных ощущений и перегрузок, сплошные комфорт и удовольствие. Никто с ковра не падает, хотя он и закладывает безумные виражи, никого не тошнит, хоть он и скачет по воздушным ямам как арабский скакун мухой цеце укушенный. Можно подумать, что ковер самое безопасное и комфортное транспортное средство передвижения на планете. Так думают те, кто никогда сам на нем не летал.

На самом деле, ковер-самолет чрезвычайно неудобная штука. Единственное его достоинство в том, что с него действительно трудно свалиться! А в остальном, никакого комфорта. Но обо всем по порядку.

Ковер без пассажиров летать не может, вот и держит их мертвой хваткой. На этом весь сервис заканчивается. Сидеть на летящем ковре-самолете, все равно, что носиться по небу на листе летающей фанеры. (Вот она тайна знаменитого выражения!). Спине опереться не на что, ноги деть некуда, мелкая мошкара в лицо бьет. Ни поговорить, ни природой окружающей полюбоваться. Остается одно – лечь на спину и рассматривать ночные звезды. Обсудить сложившуюся ситуацию все равно не получится, свист ветра мешает, да и какая-нибудь летучая гадость может в рот залететь. Тот же драконий носогрыз, например, или летучий плотоядный паук-пилигрим. Он не очень большой, со среднего хомяка размером, но кусается как голодный павиан.

Немного поёрзав туда-сюда, мы с Кейси улеглись головой по направлению движения (очень неудобно без подушек) положили под головы руки и стали любоваться ночным небосклоном. Ума не приложу, кому пришло в голову объявить ковры-самолеты грозной боевой силой? Как на нем вести воздушный бой или сбрасывать на врага бомбы? Если только залечь с ручным пулеметом и стрелять из положения лежа. Кстати, а ведь это идея! Надо будет попробовать, при случае…

А пока полет проходил в штатном режиме. Звезды медленно плыли вверху, внизу что-то мелькало. Светящаяся точка ползла по ковру на северо-восток. На всякий случай я снял автомат с предохранителя и положил его себе на грудь. Но никто на нас не покушался, не пытался убить, или сожрать. Неведомый враг потерял нас из виду, или у него других дел было по горло. Размышляя на эту животрепещущую тему, я задремал. Нет, не заснул! Как можно спать в боевых условиях! Именно задремал.

В дрёме я видел свое триумфальное возвращение в Новый Кронштадт. Каперанг Ржевский преподносил мне, по случаю успешно выполненного задания, огромного жареного гуся. И только я собрался, обливаясь слюной, как собака Павлова, оторвать ногу птицы, как гусь обернулся живым цыпленком птицы Рух, и начал за мной гоняться, стараясь пнуть мозолистой ногой. Наверно, мстил за мертвого собрата.

Сообразив, что убегать бесполезно, я превратился в лягушку, потом в змею, потом в цаплю, потом в виновато улыбающегося доктора Ливси, потом в Кейси, потом в неизвестную мне, но в тоже время очень знакомую обворожительную красавицу, и в завершении всех метаморфоз, попытался обернуться Годзиллой. Это мало помогло делу. Я превратился в помесь ньюфаундленда с крокодилом. Громадный, волочащийся по земле хвост мешал бежать, цеплялся за все подряд и всячески тормозил движение. Крылатая гадина воспользовалась этим и, мгновенно настигнув меня, повалила и начала бить ногами в живот ругаясь по-немецки. Больно не было, было обидно. Я отбивался руками и прикладом автомата. Уклонившись от мощного удара мозолистой лапы, я размахнулся Калашниковым, стараясь засветить пернатому недорослю в глаз…

– Милый, успокойся! – ласково, но тревожно сказала птица, и я проснулся.

Испуганная Кейси держала приклад моего автомата двумя руками. Светало. Солнце осторожно выглянуло из-за горизонта решая, стоит ли начинать этот день. Но выбора у него не было, и светилу пришлось, медленно и лениво вылезать на небосклон.

Но я готов был простить ему все! Ведь всего несколько часов лета отделяло меня от горячего душа, теплой кровати… и вдумчивых офицеров из спецотдела, горящих нетерпением узнать, где это я ошивался столько времени и почему притащил с собой на секретный военный объект гражданку иностранного государства.

Я и сам многое хотел бы узнать. Почему именно меня выбрала японская принцесса? Что за таинственный медальон таким странным образом нашел я в бункере? Что это вообще за бункер такой? Почему именно за мной охотится неведомый злодей? Что случилось с «Белым кроликом» и его экипажем? И самый главный вопрос – кто превратил меня в лягушку? Ответ на него интересовал меня больше всего, я решил воспользовавшись свободной минуткой поразмыслить над этой проблемой, но не успел…

У ковра начались серьезные неполадки. Он дергался, бился в конвульсиях и, что самое паршивое, медленно терял высоту. Быстрый осмотр транспортного средства выявил причину неисправности. Барахлил правый мотор. Простите, бахрома с правого края медленно распускалась. Золотистая нить, струясь, исчезала в утреннем сумраке.

– Ты вязать умеешь? – спросил я у Кейси. Она возмущенно замотала головой. Видимо в школе, готовящей американских военных поваров, эту дисциплину не преподавали. Я начал вытаскивать нить и пытаться завязать ее в узелки.

– Милый! Ты владеешь индейским узелковым письмом? – поразилась Кейси.

– Нет, – ответил я, – я хорошо владею русским чувством самосохранения.

– Тогда может, ты умеешь ЛАТАТЬ ковры? – спросила она и показала мне под ноги.

Дело было – хана. Ковер трещал по швам, вернее сказать – расползался на глазах. Может, его у камина пересушили, может, эта какая-нибудь неизвестная ковровая болезнь, или популяция моли приспособившееся к местным условиям – не знаю. Могу сказать с уверенностью одно, Далеко мы так не улетим, а если улетим, то только вертикально вниз.