Ольга Елисеева - Нежная королева

-- В Гранаре есть наш университет, медресе для их духовенства и мусульманское медицинское училище, впрочем, по настоянию королевы, туда принимают всех. -- сообщил д' Орсини. -- Налоги Хельви держит низкие, гораздо ниже, чем в Фарраде. Просто костьми легла проnив папаши Ламфа. И знаешь, толпами сюда бегут. Не остановишь. -- На лице у рыцаря появилось скептическое выражение. -- Королева считает, что это хорошо. У меня в армии даже был летучий мусульманский отряд. Не плохие, я тебе скажу, всадники. Правда, против Фаррада мы их не использовали, но с беотийской пехотой они расправлялись только так...

Симон крякнул, подумав, что Харвею эти подробности будут неприятны. Но тот даже бровью не повел, сделав вид, что пропустил слова д' Орсини мимо ушей. Деми обладал редкой особенностью: если собеседник при нем попадал в неловкое положение, он делал все возможное, чтоб помочь человеку с честью выбраться из скользкой ситуации. По натуре Харвей не любил конфликтов, терпеть не мог ставить кого-нибудь на место, спорить и ругаться, потому что сам всегда оставался при своем мнении и не понимал, зачем надо навязывать чужое?

Д' Орсини быстро почувствовал эту черту лорда Деми и проникся к нему еще большей симпатией. Человек, который никого не давит, но в случае чего умеет постоять за себя, в представлении командира королевской охраны был просто находкой для упрямой и очень решительной Хельви.

Однако сама королева Гранара этого похоже не понимала. Вернувшись в столицу, она сделала все, чтобы подчеркнуть статус Дерлока, нервно ожидавшего ее во дворце. Королева сразу же на неделю уехала в его поместье Ласточкин Утес у самого моря. А после приезда Хельви и ее фаворит держались неразлучной парой: вместе открывали балы, рядом сидели на пирах, охотились рука об руку... О том, как это задевает Харвея, оказавшегося при гранарском дворе фактически не у дел, молодая женщина, казалось, не думала.

Больше ни разу они не были близки. В роскошном столичном дворце у Деми, как и обещала Хельви, были свои покои. Здесь он встретился с Персивалем, но мальчик куда больше обрадовался приезду Наны, чем отцу, которого почти не знал. Старые слуги Харвея, предусмотрительно выписанные из Беота, тоже ожидали своего господина в его новых апартаментах. Тут же были и его коллекции картин, холодного оружия, карт, минералов... Эти маленькие знаки внимания со стороны королевы в другое время обрадовали бы лорда. Но сейчас казались ему неуместным проявлением всесилия Хельви: она купила его с вещами, слугами, ребенком и заперла в дорогой клетке, откуда Харвей не знал, как вырваться. Он проклял бы ее, если бы... не верил в полную реальность горного паломничества, после которого жуткие тюремные сны разом перестали мучить лорда. Это было не шуткой. Во всяком случае дороже картин, книг и мебели.

Больше всего угнетало бездействие. Его ни разу не пригласили на заседание Королевского Совета, ни разу не взяли с собой на осмотр порта или новых укреплений. Разозленный и предоставленный самому себе Харвей недели две верхом в обществе д' Орсини и нескольких знакомых ему южногранарских рыцарей мотался по долине, заезжая в самые неожиданные места и разговаривая со всеми, кто попадется.

Убеждение, которое молодой консорт вынес из этих поездок, уже не походило на первый восторг от Гранара. Страна задыхалась в строительном и торговом угаре. Налоги надо было снижать еще больше. Различные части государства были отделены друг от друга серьезными естественными преградами: Северная Сальва от южногранарских земель подковообразной горной грядой, норлунги - лесами и болотами, горцы - высотой своих мест обитания. Хрупкое единство, возникшее в годы войны и вызванное общим врагом, могло быстро исчезнуть. Установить постоянный и очень широкий обмен товаров северных народов с южными можно было по широкой реке Сальве, однако она в двух местах имела пороги и не везде подходила для судоходства. В горы надо было строить хорошую дорогу, чему противились как кланы, так и жители долин.

Все это Харвей изложил д' Орсини и встретил полное согласие.

-- Ты прав. - кивнул рыцарь. - Об этом тысячу раз говорилось, но всегда вставали какие-нибудь препятствия. То новая война, то нежелание население участвовать в государственных работах за гроши.

-- А если не за гроши?

-- Поди поговори с казначеем, чтоб он расщедрился. - хохотнул Симон.

-- Судоходство по Сальве сулит гранарским купцам много денег. Можно было бы убедить их помочь казне. - рассуждал Деми. - Разве они дураки?

-- Не знаю. Может и получится. - протянул рыцарь.

-- А ты меня поддержишь, - прямо спросил Харвей, -- когда я это предложу Совету?

Д' Орсини покусал губу.

-- Я да. - наконец, сказал он. - Можешь рассчитывать, но, -- рыцарь помялся, -- хочешь один совет? Для начала добейся от Хельви, чтобы ввела тебя в Королевский Совет. Твои позиции будут прочнее, и ты получишь плюс к моему еще и собственный голос. Я поговорю с отцом Робером, и мы вдвоем надавим на нее: принц-консорт должен быть в совете.

-- Пока не стоит. - остановил друга Харвей. - Я попробую сам.

-- Как знаешь. - кивнул д' Орсини. - Но не тяни с этим делом, иначе Дерлок тебя совсем затрет. Его власть сейчас неколебима как никогда.

Силу Босуорта Харвей сознавал и без Симона. Он несколько раз пытался переговорить с Хельви, но для этого сначала следовало обратить на себя ее внимание. А она все время была занята с Дерлоком. И, как понял Деми, гораздо больше в кабинете, чем в спальне. Этих двоих дело связывало крепче любого, самого горячего чувства. Стоило Босуорту родить какую-нибудь идею, королева очень быстро обращивала его поначалу бесформенный план деталями, все продумывала до мелочей и предавала самым, на первый взгляд, диким мыслям блеск и государственную ценность. Они были нужны друг другу, как вол крестьянской сохе или ветер парусу. В их союзе третьему не нашлось бы места.

Отчаяние, охватившее лорда Деми, неожиданно приняло самую скандальную и удивившую его самого форму. Чтоб заставить Хельви вспомнить о своем существовании, Харвей решил задеть ее самолюбие и выбрал для этого неотразимый, как ему казалось, аргумент. Чего проще? Завести любовницу и позаметнее. Чтоб об этом говорили все. Рано или поздно королева будет вынуждена снизойти до объяснений с мужем.

Блестящий план имел одно неудобство. Самой заметной, самой красивой и самой скандальной дамой гранарского двора была Сорча Босуорт, сестра Дерлока, фрейлина королевы, а связываться с семейством фаворита Деми не хотел. Однако если он собирался разозлить Хельви, более подходящей кандидатуры не возможно было и представить. Тем более что Сорча уже давно делала "бедняжке-консорту" откровенные знаки. Устоять против ее вызывающей красоты мог только слепой, глухой и лишенный осязания кастрат, к которому Сорча при этом еще и повернулась спиной.