Джек Макдевитт - Военный талант

Кельи монахов располагались в задней части монастырского комплекса, на безопасном расстоянии от докучливых посетителей и послушников. Дорожка кончалась у простой металлической двери. Чулон смотрел в сторону пологого склона горы, возвышающейся за аббатством. На ее гребне виднелись едва заметные на фоне грозового неба, арка, железная ограда и длинные ряды белых крестов.

Почетное место для тех, кто достиг цели.

Тазангалес уже открыл тяжелую дверь, терпеливо ожидая епископа.

— Минуточку, — сказал Чулон. Стряхивая снег с пальто, он задумчиво смотрел на гребень горы.

— Кэм, холодно.

В голосе Тазангалеса слышалось легкое раздражение, но Чулон сделал вид, что не заметил этого.

— Я вернусь через несколько минут, — наконец произнес он и, не прибавив больше ни слова, быстро зашагал вверх по склону.

Аббат выпустил ручку двери и покорно пошел за ним.

Тропинка, ведущая к кладбищу, была засыпана снегом, однако Чулон не обратил на это внимания и, наклонившись вперед, упорно взбирался вверх. Два каменных ангела с печально опущенными головами распростерли крылья, охраняя вход. Епископ прошел между ними и прочел вырезанную на арке надпись: "Тот, кто учит других, как умирать, должен знать, как жить".

Ровные ряды крестов — самый старый слева, чуть впереди — мрачной чередой уходили вверх к гребню горы, а потом вниз, по противоположному склону. На каждом начертаны имя, буквы, обозначающие гордое название Ордена и дата смерти в стандартном летоисчислении Эры Христианства.

В дальнем уголке кладбища епископ нашел могилу отца Бреннера. Бреннер был рыжим, крепким и толстым, преподавал историю Церкви в период Великого Переселения.

— Вы, конечно, знали... — произнес аббат, заметив реакцию епископа.

— Да, но получить известие о смерти человека, совсем не то, что оказаться у его могилы.

В этом последнем ряду было удручающе много знакомых имен — Филине, Мушаллах и Отикапа... Его учителя. Мушаллаха он помнил как молчаливого сумрачного человека с острым взглядом и непоколебимыми убеждениями, любившего словесные дуэли со студентами, осмеливавшимися подвергать сомнению существование Бога.

Дальше Чулон обнаружил могилы Джона Пэннела, Крэга Хоувера и других. Теперь они всего лишь прах, и никакая теология не могла ничего изменить.

Епископ с любопытством взглянул на Тазангалеса. Тот терпеливо и, по-видимому, равнодушно стоял под снегопадом, засунув руки в карманы. Понимал ли он, что значит прогулка по такому месту? Лицо аббата не выражало никакой печали. Чулон не был уверен, хотелось ли ему иметь столь крепкую веру...

Неприятное ощущение: грешник, упорствующий в своем грехе.

Некоторые надгробья насчитывали по нескольку веков. И среди похороненных под ними людей было немало таких, которым следовало отдать дань уважения. Но епископу страстно захотелось вернуться обратно. Может, потому, что погода ухудшилась, а может, ему просто не хотелось больше ничего видеть. Когда Чулон собирался уходить, его взгляд упал на одно надгробие, и что-то показалось ему странным.

Джером Кортни

Умер 11, 108 A.D.

Могиле сто шестьдесят стандартных лет, сравнительно немного по меркам Св.Антония. Надпись была неполной, отсутствовал знак Ордена.

Епископ прищурился, чтобы лучше видеть, и провел по камню рукой, пытаясь смахнуть снежинки, которые, возможно, закрывали этот знак.

— Не трудитесь, Кэм, — сказал аббат. — Его там нет.

— Почему? — Чулон выпрямился, его явное недоумение сменилось неудовольствием. — Кто это?

— Он не был одним из нас. В узком смысле слова.

— Он не апостол?

— Он даже не католик, Кэм. Думаю, он вообще не был верующим.

Чулон смерил аббата взглядом:

— Тогда что он, во имя Господа, здесь делает? Среди Отцов?

В таком месте не подобало кричать, однако при попытке приглушить голос епископ сорвался на придушенный хрип, и смутился.

Тазангалес смотрел на него круглыми синими глазами.

— Он пробыл здесь очень долго, Кэм. Он искал у нас убежища и прожил в Общине почти сорок лет.

— Это не объяснение.

— Он лежит здесь, — сказал аббат, — потому что люди, среди которых он жил и умер, любили его и решили, что он должен остаться среди них.

О том, что "Капелла" ушла в небытие, мы узнали ночью. Я как раз торговался с одним состоятельным клиентом по поводу коллекции керамических горшков, четырехтысячелетней давности. "Капелла" не вернулась в линейное пространство, а поскольку задержка была уже значительной, с минуты на минуту ждали официального заявления о пропаже корабля.

На борту находились дипломаты, известные спортсмены, музыкант, группа студентов, победивших в каком-то конкурсе, довольно состоятельная дама-экстрасенс с мужским эскортом.

"Капелла" тут же попала в разреженную атмосферу легенды. Несомненно, случались и худшие катастрофы, но две тысячи шестьсот человек, летящих на большом межзвездном лайнере, не умерли в обычном смысле слова, возможно, они вообще не умирали. Никто не знает этого, однако в том-то и заключается парадоксальность данного события.

Мой клиент печально покачал головой по поводу подстерегающих нас опасностей и сразу вернулся к обсуждению предметов искусства. Мы пришли к соглашению, более выгодному для него, чем для меня.

"Капелла" — флагман новейшего класса межзвездных лайнеров, была оснащена всеми возможными средствами безопасности, вел ее, дипломированный капитан высокого класса, и было больно думать, что она тихо перешла в разряд призраков.

Немедленно был написан шлягер на эту тему, и появилось множество теорий.

Корабль попал во временной узел, говорили некоторые, и вынырнет в будущем, а пассажиры и экипаж даже не заподозрят, что случилось что-то необычное. Мы теряли корабли многие века, но пока ни один из них так и не появился. Поэтому, если они, действительно, перемещаются вверх по течению времени, то, должно быть, на значительное расстояние.

Наиболее распространенным было мнение о том, что одновременно отказали все двигатели Армстронга, обрекая невидимый и неслышимый корабль на вечные скитания. Я с удивлением подумал, что это превосходная идея, именно так нужно сказать семьям путешественников.