Джек Макдевитт - Военный талант

Я попытался навести справки в Большом банке внутренних областей, где был открыт счет, на который перевели деньги от продажи дома. Они вежливо выслушали меня, но адрес дать отказались. Более того, передавать сообщения клиенту тоже против их правил.

Итак, мне оставалось опросить все тридцатимиллионное население планеты в поисках человека, который не хотел, чтобы его нашли.

Наиболее вероятным местом для начала поисков был дом Кристофера Сима. Теперь это, разумеется, музей: скромный, двухступенчатый дом из пермиата в Кассанвайле, дальнем горном поселке, население которого в годы Сопротивления составляло около тысячи человек. Сегодня оно лишь не многим больше, если не считать туристов.

И все же, это выставочное скопление древних, но ухоженных зданий представляет собой краеугольный камень Конфедерации. Здесь собраны все великие символы: над поросшими лесом вершинами парят фурии, в верхнем окне домика Сима горит одинокий фонарь, а в скромном коттедже Тариена, на другом конце покрытой лесом долины, компьютер еще хранит в памяти первые варианты предложений, в конечном итоге вошедших в Соглашение.

Я добрался туда поздно вечером. Чтобы сохранить очарование старой планеты, деллакондцы воздержались от сооружения над городом навеса. Теперь все изменилось, но в ту позднюю весну 3231-го года по деллакондскому летоисчислению он был открыт стихиям. Насколько я помню, день выдался холодным, даже в полдень температура не поднималась выше минус двадцати градусов. Постоянный ледяной ветер дул вдоль горных склонов и гулял по центральной части Кассанвайля.

В нескольких сотнях метров от дома Сима деллакондцы соорудили приют для туристов. От него людей перевозили на аэробусе к главным историческим местам в округе. Однако ожидание на станции могло быть долгим. Я пробыл там почти час, прежде чем группу из двадцати человек, среди которых оказался и я, доставили через поле спрессованного снега к конечному пункту.

Сим жил в трехэтажном сельском доме, с двух сторон окаймленном верандой. Наш аэробус описал круг над местностью, чтобы мы рассмотрели достопримечательности: маленькое кладбище, где похоронена Маурина, личный скиммер Сима, стоящий теперь на постоянном причале под навесом из силового поля в северной части поместья, Бикфордскую Таверну, видневшуюся у подножия восточного склона, где после начала войны состоялась первая стратегическая встреча.

Мы ждали в воздухе, пока предыдущая группа займет места в своем аэробусе, потом опустились на предназначенное для нас место. Гид объявил, что в доме можно пробыть десять минут, и открыл двери.

Мы высыпали наружу и, несмотря на холод, постояли на дорожке, чтобы проникнуться торжественностью момента, посмотрели на окна спальни, откуда пробивался мягкий-желтый свет, и вошли в дом.

Веранда, обставленная качалками и мягкими креслами, обогревалась. На шахматной доске были расставлены фигуры, и бронзовая табличка объясняла, что позиция взята из записи партии, сыгранной Кристофером Симом с одним городским жителем. Как я понял из реплик посетителей, у Сима, игравшего черными, позиция была лучше.

С веранды открывался потрясающий вид: длинная долина, по которой вьется замерзшая река, просторные белые склоны с разбросанными по ним редкими домами и пятнами леса, холодные вершины, тонущие в клочьях облаков.

Чопорно-формальный интерьер с богато вышитыми ковриками, сводчатыми потолками и неудобной мебелью был выполнен в манере той же эпохи. Центральная прихожая разделяет жилую комнату и библиотеку с одной стороны, и гостиную и столовую — с другой. Как часто бывает в исторических зданиях, желание создать ощущение другой эпохи не привело ни к чему. А старательно разложенные личные вещи и книги, которые, по идее, должны вызвать у посетителей впечатление, будто хозяева сию минуту вышли, лишь подчеркивают тщетность этих усилий.

В библиотеке лежала книга отзывов. Я быстро пролистал ее, вставляя листы в монитор, чем привлек внимание охранника. Он подошел и осведомился, не нужна ли мне помощь.

Я любезно ответил, что для меня книга отзывов всегда служит главным моментом посещения.

— Из нее многое можно узнать, — заметил я, ища в колонке для замечаний патетические высказывания.

Там были записи о качестве еды в гостиницах, о плохом оборудовании ванных комнат в туристическом приюте, фраза "Только что поженились" рядом с именами какой-то парочки и энергичное "Смерть захватчикам" напротив чей-то неразборчивой подписи.

— Знаю, — ответил охранник и потерял ко мне интерес.

Наконец я нашел то, что искал — имя Хью Скотта! Как давно он был здесь? Даты проставлялись по деллакондскому календарю, который я заложил в свой интерком. Оказалось, я отстал от Скотта на четыре месяца.

В графе "адрес" он отметил: "Деллаконда", а графа для замечаний осталась пустой.

Я собрался было немного походить по дому, но экскурсия уже закончилась, и все направились к выходу. Гид жестом указал мне на дверь, и я нехотя присоединился к своим спутникам.

Следующей остановкой была Академия Вендикиса, в которой преподавал Сим.

Здание представляло собой копию, оригинал же разрушили после войны, и почти сто лет на этом месте ничего не строили.

Все помещения теперь приспособлены под другие цели: в них разместились сувенирный магазинчик, туалеты, видеозалы, ресторан. Сохранился лишь класс Сима, в котором дисплеи настроены для урока истории из курса "Греко-персидские войны" с использованием материалов и плана урока из его файлов. У двери стоит голографический спартанец-гоплит в полном вооружении.

Тема урока светится на дисплее: "Леонид у Фермопил".

На стенке у класса прикреплена серебряная табличка. Это список бывших студентов, воевавших вместе со своим учителем. На ней значатся двадцать семь имен. Только двое из них остались в живых.

Как и в Домике Сима, в Академии имелась своя книга отзывов, где я снова нашел имя Скотта. Та же дата, но на этот раз он добавил язвительное замечание: "В конечном итоге, это не имело значения..."

Поскольку Хью оставил записи в каждом из священных мест, я сделал вывод, что он не мог оказаться случайным посетителем. Я огляделся, изучая толпу. Мы стояли, тесно прижатые друг к другу на отгороженных веревками местах. Одни наблюдали за ходом битвы при Фермопилах, другие старались рассмотреть пульт управления Сима, кто-то сидел у терминалов, вызывая данные, которые, по утверждению Управления Заповедников, собраны и внесены самим Симом.

Повсюду стояли памятники и памятные знаки. Можно было осмотреть коттедж Меры Пул, на крыше которого красовалась черная фурия, нарисованная ею как вызов в самый разгар оккупации, и табличку со словами Уолта Хастингса, произнесенными им, когда он получил известие о гибели у Валинаса всех своих пятерых сыновей и дочерей: "Я считаю себя счастливейшим из людей, потому что у меня были такие дети!"; и памятник безымянному ашиурскому офицеру, убитому партизанами во время поисков потерявшегося зимой ребенка.