Пол Макоули - Дитя реки

— Есть добыча, а есть охотники. Ты должен решить, к кому относишься. Ты и сам не знаешь, но сейчас время решать.

Ты пойдешь со мной?

— План мне нравится.

— Где это ты научился ходить вокруг да около? Если да — то да.

— Да, да. Я пойду. Если это поможет попасть во Дворец Человеческой Памяти.

— Тогда ты должен мне заплатить, потому что я нашла работу, и я же буду ее выполнять.

— Я и сам кое-что понимаю в военном деле.

Тамора снова сплюнула.

— Послушай, это опасная работа. На этот маленький Департамент точно нападут, а у них даже нет службы безопасности, иначе не стали бы они нанимать кого-то со стороны. Они обречены, но если все сделать правильно, убиты будут только их рабы. Сами мы скорее всего спасемся или в крайнем случае потеряем свой гонорар, когда придется платить выкуп, но не стану врать, нас все-таки могут убить, есть такой шанс. Ну что, ты не раздумал?

— Это способ проникнуть внутрь.

— Это точно. Этот Департамент занимался предсказаниями, но сейчас он потерял силу. У них осталась только парочка провидцев, но все равно Департамент занимает во Дворце Человеческой Памяти еще очень высокое положение, и более могущественные Департаменты хотят его потеснить. Мы им нужны, чтобы научить рабов, как организовать оборону. Но у тебя будет время поискать то, что тебе нужно. А теперь давай договоримся о плате.

Ты оплачиваешь все расходы из своей половины денег за убийство торговца и за этот новый заказ, а мне достанется моя доля за обе работы и еще половина от того, что останется у тебя.

— Разве это справедливо?

— Ха! Идиот! Ты же должен торговаться, в этом весь смысл.

— Я заплачу, сколько скажешь. Если найдется то, что мне нужно, деньги мне будут не нужны.

— Если ты хочешь пойти в армию офицером, то тебе требуется уйма денег, больше, чем у тебя сейчас есть.

Тебе понадобится оружие, лошади, остальные доспехи. А если потребуется информация, придется платить осведомителям. Я заберу четверть твоей доли, расходы пополам. Сама себя граблю. Поверь, тебе понадобятся все твои деньги.

— Ты хороший товарищ, Тамора, хотя, конечно, могла бы быть более терпимой. Ни одна раса не должна ставить себя выше других.

— Я учту. И еще одно. Мы не скажем крысенку об этом плане. Давай обойдемся без него.

— Ты что, боишься его, потому что он убил привратника?

— Если бы я боялась такого, как он, я никогда больше не рискнула бы плюнуть в канаву, вдруг попаду одному из них в глаз? Пусть идет, если надо, но не стану притворяться, что мне это нравится, и платить будешь ему из своего кармана, я здесь ни при чем.

— Он похож на меня, Тамора. Он хочет уйти от предназначенной ему судьбы.

— Значит, он такой же дурак, как и ты, — буркнула Тамора, передавая Йаме почти пустую бутылку бренди. — Выпей. Потом ты будешь слушать мою победную песню.

Твой крысенок боится сидеть с моими братьями и сестрами, но ты, я знаю, не испугаешься.

Хотя Йама старался не показать своих чувств, но его пугали сидящие у костра дикие гордые люди: десяток родственников Таморы, мускулистых мужчин и женщин, отмеченных такой же татуировкой на плечах — перевернутыми треугольниками. Страшнее всех выглядела предводительница — сидевшая очень прямо старуха с белой гривой волос и кружевом тонких шрамов на обнаженном торсе. Поблескивая красными огоньками в глазах, она изучающе смотрела на Йаму через костер. Тамора пела.

Победная песня Таморы диссонирующим завыванием взлетала в темное небо над пламенем костра, извиваясь и падая, как змейки серебряных искр. Когда все было кончено, она припала к бурдюку с вином, а окружающие разом заговорили, кивая и показывая клыки в быстрых улыбках, только один громко пожаловался, что в песне очень мало о самой Таморе и слишком много об этом бледнолицем чужаке.

— Потому что это его приключение, — объяснила Тамора.

— Тогда пусть сам и поет! — проворчал критик.

Предводительница стала расспрашивать Тамору о Йаме, сказав, что прежде таких не видела.

— Он с низовий, бабушка.

— Тогда понятно. Говорят, там живет много странных племен, но сама я никогда не брала в голову съездить посмотреть собственными глазами, а теперь я слишком стара, и все это меня уже не волнует. Поговори со мной, мальчик. Расскажи, как появилась на свет твоя раса.

— Это тайна даже для меня самого. Я читал о своем народе в Пуранах и однажды видел древнюю картину, а больше ничего не знаю.

— Действительно, странный народ, — отозвалась старуха. — У каждой расы есть своя история, свои тайны, три своих названия. Хранители создавали каждую расу по своему образу и подобию, имея на это каждый раз особые причины, и легенды их объясняют. Ты не найдешь настоящей истории твоего народа в книге, которую таскаешь с собой. Там все про древние тайны, а не про наш мир. — Она дернула за руку одну из женщин и выхватила у нее бурдюк с вином. — Они не дают мне выпить, — объяснила она Йаме, — боятся, что потеряю свое достоинство, если напьюсь.

— Ты не опьянеешь, сколько бы ни выпила, бабушка, — сказал один из мужчин, — вот мы тебя и ограничиваем, чтоб не отравилась, добиваясь этого.

Предводительница сплюнула в огонь.

— Конечно, глотнешь этой дряни и отравишься. Неужели никто не в состоянии купить порядочной выпивки? В былые времена такой мерзостью мы только заправляли лампы.

У Йамы в руках все еще была бутылка, где оставалось на два пальца прозрачной, пахнущей абрикосами жидкости.

— Возьми, бабушка. — И он подал старой предводительнице бутылку.

Старуха осушила ее до дна и с удовольствием облизнула губы.

— А знаешь, как пришла в мир наша раса? Я расскажу тебе, мальчик.

Несколько человек вокруг костра заворчали, но предводительница на них прикрикнула:

— Вам только на пользу еще разок послушать! Вы, молодежь, знаете историю хуже, чем следует, а потому слушайте:

После сотворения мира некоторые Хранители пустили на поверхность земли животных и вдохнули в них разум. Например, есть народ, который произошел от койотов, чьих предков обучили хоронить своих мертвых. Эта странная привычка очень изменила койотов, они выучились сидеть, чтобы иметь возможность присесть у могилы и должным образом оплакать своих мертвых.

Но сидение на холодных камнях истерло их пушистые хвосты, они их лишились, а через множество поколений встали на ноги, потому что сидеть на камнях голыми задницами стало совсем неприятно. Когда это случилось, передние лапы у них удлинились и стали человеческими руками, потом укоротились морды, мало-помалу превращаясь в лица людей. Это только одна история, а их столько же, сколько рас, появившихся из разных видов животных, которых научили быть людьми. Но у нашего народа другое происхождение.