Пол Макоули - Звездный оракул

Мы не дрогнем, как дрогнули Хранители, — вещала она с видом самой чистой и пламенной убежденности. — Мы никогда не остановимся в своих стремлениях.

Йама улыбнулся и сказал:

— Вселенных ведь много. Вернее, много версий одной Вселенной. Все, что может случиться, случится. Возможно, даже ваша победа.

— Нам нет нужды думать о далеком будущем, — вмешался господин Нарьян. Именно эта мечта парализовала наш мир. Хранители обещали вечную жизнь в последней точке времени и пространства, а потому их глупые последователи считают, что в этой жизни не стоит ничего делать. Эта лживая надежда исказила наш мир, загипнотизировала его, как змея гипнотизирует мышь. Но будущее не возникает из обещаний, каждый обязан построить его сам.

— Ну, на этом мы можем согласиться, — примирительно сказал Йама. Когда восстали черные машины, общественная служба объявила, что она будет подавлять всякие перемены, потому что перемены влекут за собой ересь. Но ведь Хранители преобразили нас и поместили сюда в надежде, что мы будем продолжать свое преображение.

Преобразятся даже аборигены, с холодной дрожью подумал Пандарас. Бремя, которое господин возложил на него, казалось невыносимо тяжелым. Он лишь вполуха слушал весь этот праздный разговор, больше обращая внимание на стоящих рядом солдат. Он принял решение попытаться вытащить у них пистолет или хотя бы нож, если Йама сам не станет спасаться. Он отдаст жизнь, только бы спасти своего господина.

— Нам не нужны боги, — продолжала вещать женщина в зеркальных доспехах, — потому что мы сами превзойдем богов. Мы продолжим этот разговор при конце времен, Йамаманама, когда мы воскресим тебя из мертвых.

Йама вежливо ей поклонился и произнес:

— Благодарю тебя за любезность.

С носа, где он провел большую часть путешествия, пришел Энобарбус, как всегда, голый до пояса. Из-за красного кушака его белых штанов торчал пистолет. Ветер раздувал его бронзовую гриву. На искалеченном лице горели шрамы. Он торжественно произнес:

— Мы почти прибыли. Тебе следует приготовиться, Йамаманама. У нас нет священника, но, если хочешь, можешь помолиться один.

— Я уже помолился, — спокойно ответил Йама.

Баржа вместе со своим эскортом проходила мимо грязной отмели по правому борту. Казалось, тут скопился мусор со всего мира: погибшие деревья, выбеленные долгим пребыванием в воде; бесчисленные гробы, в основном пустые; ошметки набухшей от воды одежды и куски пластика; трупы людей и животных; тысячи и тысячи костей; а иногда и выцветший корпус полусгнившего корабля. Обычно на таких отмелях рыскали среди отбросов речные грабители, имевшие лодки с очень мощными моторами, чтобы бороться с сильным течением. Однако сегодня их всех согнали вверх по реке.

Одни только белые чайки гомонили над костями и искусно набальзамированными трупами. Когда процессия приблизилась, они белым вихрем поднялись в воздух.

Звук водопада становился все сильнее. Мощные течения приподнимали шкуру реки, и она вздымалась мускулами, увенчанными белой пеной. Флот из мелких суденышек поотстал, повернув назад и отчаянно сражаясь с течением. Остались лишь несколько действительно крупных судов, решивших пренебречь раздающимися с галиота предупреждениями.

Прямо по курсу тянулась цепочка черных, тяжелых туч над серебристыми полотнищами дождя. Река убегала прямо под них, поднимаясь на краю мира блестящим стеклянным горбом. Водяной бордюр длиной в пятьдесят лиг.

Подскочив на волне, одна из пирог пошла ко дну, люди попрыгали в воду, и их тотчас унесло течением. Никто и не пытался их спасать: каждый сам отвечает за свою жизнь. Большинство мелких лодок давно повернуло назад, но баркас Узабио с мощным мотором держался недалеко от баржи, еще один катер виднелся в полулиге за кормой.

Двигатели баржи и двух галиотов непрестанно ревели, удерживая суда на одном месте. Флайер спустился ниже, его тень легла на все три судна. На галиотах вдоль поручней стали строиться вооруженные солдаты. Компромисс сводился к следующему: Йаму привяжут к деревянной раме и бросят в воду, но снайперы застрелят его раньше, чем течение унесет за край мира. Снайперам не обязательно быть очень меткими. Их вооружение составляли карабины, от которых могла закипеть река.

Теперь ход событий ускорился. Пандарасу казалось, что всех их подхватило ускорившееся течение реки и диктует свой ритм.

С Йамы сняли одежду. В сопровождении пентады солдат в черных доспехах и черных масках его отвели на нос корабля. Над головой у него суетились машины, стараясь как можно подробнее зафиксировать и передать детали этой сцены.

Словами и жестами солдаты направляли движения пленника.

Пандарас бросился следом, но один из офицеров крепко ухватил его за здоровую руку. Пандарас вырывался изо всех сил, но освободиться так и не сумел.

Наступила тишина. Потом внимание присутствующих переместилось. Господин Нарьян начал произносить речь. Йаму привели назад, чтобы он мог ее услышать. Мотор баржи завывал на одной низкой ноте, так что у Пандараса лязгали зубы. Сердце его бешено колотилось. Над бурлящей водой неслись лающие приказы офицеров, командовавших стрелками на галиоте. Отставший катер двигался теперь прямо к барже. Пандарас больше не видел Йаму: мешали члены суда, к тому же офицер продолжал крепко держать его за руку. Когда они расступились, Пандарас увидел, что Йаму снова на нос, и теперь пятеро солдат в черных масках привязывают его к раме для экзекуции.

Пандарас осыпал проклятиями офицера и всех его предков, крича, что он должен позаботиться о господине в его последние минуты.

— Он уже не нуждается в помощи, — ответил офицер. — Возьми себя в руки. Это большой исторический момент.

Квадратную раму для казни сделали точно по росту Йамы, укрепили перекрестьями и наложили на круг, собранный из дерева бальзы. Ремни удерживали его в вертикальном положении. Из углов тянулись цепи, прикрепленные к одному кольцу на крючке, свисавшем в свою очередь со стрелы подъемного крана, которым управляли пятеро голых по пояс солдат. Баржу мотало течением, цепи гремели и позвякивали.

Энобарбус проверил петли, удерживающие кисти и щиколотки Йамы на раме; солдаты сняли ремни. Цепи натянулись, рама поднялась в воздух, кран потащил ее за борт, опуская верхнюю часть, пока конструкция не легла параллельно несущейся под ней воде. Солдаты повисли на канатах, не давая раме раскачиваться.

С обоих галиотов покатилась барабанная дробь. Сердце Пандараса понеслось вскачь. Неужели это конец? Он снова попробовал освободиться, но офицер вывернул ему за спину руку и давил до тех пор, пока Пандарас не закричал от боли.

— Через минуту я тебя отпущу, — сказал офицер. — Потерпи.