Виталий Забирко - Тени сна (сборник)

— А почему бы и нет? — удивился Ниркон. — Если нагреть камень до достаточно высоких температур, то он потечет!

— Когда камень расплавится, то он будет уже жидкостью и потеряет свое свойство твердости, то есть, станет иной формой материи с иными свойствами. Поэтому прими за аксиому, что сознание есть свойство высокоорганизованной материи, и строй свои размышления от этой аксиомы.

Мгновенье Ниркон сосредоточенно смотрел куда-то мимо Крона, затем встрепенулся:

— Почему? Почему я должен принять это бездоказательно?

— Потому, что камень тверд, а вода льется. И потом, ты что, на самом деле можешь представить себе, что камень обладает сознанием?

— А почему бы и нет?

«Господи! — ужаснулся про себя Крон. — Ведь голова Ниркона с раннего детства засорена анимизмом! Они же одушевляют не только предметы, но и их свойства, начиная с ветра, грома и молнии и кончая домашним очагом. Не хватало только, чтобы Ниркон начал сейчас объяснять принципы негуманоидных структур квазижизни. Кстати, один из принципов, в свое время названный анимистическим и отвергнутый как абсурдный, так и гласил: «Сознание может проявляться в любом виде и в любой форме материи. Вопрос только в том, насколько оно близко к человеческому, чтобы имело смысл вступить с ним в контакт».

— Ты задал мне много вопросов «почему?». — Крон попытался уйти от скользкой темы. — Но все вопросы «почему?» в конечном счете упираются в аксиоматический вопрос «как?». Я чувствую, если так пойдет и дальше, то ты мне скоро задашь вопрос «зачем?».

— Вот-вот! — возликовал Ниркон. — К этому я и вел. Мы пока отвечаем на вопрос «как?». Вы же с помощью науки на вопрос «почему?». А я верю, что главным для человека является вопрос «зачем?». Только дав на него ответ, человек и станет богом!

Крон вздохнул.

— Ты ошибаешься, Ниркон. И ты, очевидно, не понял, что я тебе сказал. Постараюсь объяснить более подробно: наука отвечает на вопросы «почему?», но в основе всех этих вопросов и ответов лежат краеугольные камни аксиом — ответы на вопросы «как?». Так вот, ответить на эти вопросы «как?» ответами на вопросы «почему?» так же невозможно, как и ответить на вопрос «зачем?». Надеюсь, понятно?

На лицо Ниркона легла тень.

— Между прочим, есть одна старая-старая схоластическая дилемма, — продолжал Крон. — Допустим, ты стал наконец богом. Так вот, о всемогуществе: сможешь ли ты, будучи богом, задать себе такой вопрос, на который не сможешь ответить? Если сможешь, то какой же ты всемогущий, если не знаешь на него ответа? А если не сможешь — .хо какой же ты бог?

Хлопнула дверь, и в дом вошел Бортник.

— Кто не бог, а кто им уже стал! — весело провозгласил он. — И этот бог — я! Ибо я себя сейчас им чувствую!

Был он свеж и бодр, гладко выбрит, благоухал земной лавандой, в новенькой хрустящей тунике, подпоясанной тонким ремешком с висящим на боку коротким мечом, и в таких же новых, скрипящих при каждом шаге сандалиях.

Ниркон не заметил его. Он думал, и на лице у него появилось недоуменное выражение.

«Он же совсем мальчишка, — неожиданно подумал Крон. — Надеюсь, на Земле все эти глупости выветрятся из его головы…»

— Проходи, садись, — сказал он Бортнику. — Поешь с нами.

— Боги питаются амброзией! — расхохотался Бортник. — А точнее: сочными синтетическими земными бифштексами с кровью! Я надеюсь, что в такой день я мог себе это позволить, имея под рукой синтезатор?

Краем глаза Крон отметил, что Шекро, так и не донеся кусок сыру до рта, смотрит на Бортника широко раскрытыми глазами.

— А заглянул я в сию обитель, — продолжал Бортник на линге, — исключительно для того, чтобы получить факсимиле известного всей империи политического деятеля сенатора Гелюция Крона! Он развернул перед Кроном свиток.

— Конечно, я мог бы скопировать на синтезаторе и вашу историческую подпись. Но мне, как настоящему ценителю и собирателю автографов, доставит истинное удовольствие, когда вы начертаете его собственноручно. Поверьте, ваш автограф займет в моей коллекции почетное место!

Крон посмотрел на бумагу. Это была грамота вольноотпущенника, написанная его рукой (синтезатор копировал один к одному на молекулярном уровне), и не хватало только его подписи.

— У тебя что — словесный понос?

— Фи, сенатор! — сморщил нос Бортник, но свои излияния прекратил.

Крон, макнув стило в чернила, расписался.

— Да здравствует свобода! — провозгласил Бортник.

— Куда теперь? — Крон помахал грамотой. — Назад?

Веселость сошла с лица Бортника.

— Нет. В Паралузию.

Крон насторожился.

— Там что — так серьезно?

Бортник покосился на Ниркона и Шекро и кивнул на двери. Они вышли на крыльцо.

— Да, серьезно. Все наши начинания в Паралузии пошли прахом. Какая-то свара возникла между древорубами и бежавшими к ним рабами. Старое ядро древорубов откололось и ушло в сопредельную область варваров. С ними ушел и наш наблюдатель, и теперь мы имеем весьма смутное представление, что делается под горой Стигн. Знаем только, что их там уже что-то около пятидесяти тысяч, настроены они весьма воинственно по отношению к Пату, и у них объявился предводитель — некто Атран.

Крон поймал на себе внимательный взгляд Бортника.

— Твой?

Он пожал плечами.

— Вполне возможно. Хотя в Загорье, откуда он родом, это одно из самых распространенных имен.

— Что ж, узнаю на месте, — сказал Бортник. — Хотя, наверное, это и не существенно.

Он вздохнул.

— Давай прощаться.

— Ты уходишь прямо сейчас?

— Время не ждет. Хорошо бы коня… Но тогда мне вряд ли поверят, что я вольноотпущенник.

— А как же новая туника, сандалии?

— Э! За декаду пешего перехода от их новизны останется одно светлое воспоминание.

— Тебя проводить? — предложил Крон.

— Зачем? Не стоит.

Бортник посмотрел в сторону города.

— «Продажный город, — неожиданно процитировал он, — обреченный на скорую гибель, если только найдет себе покупателя!»

Крон недоуменно посмотрел на него.

— Так сказал когда-то Гай Саллюстий Крипе о Древнем Риме, — пояснил Бортник. — Не знаю, как насчет покупателя для Пата, но вполне возможно, что его могильщик стоит сейчас под горой Стигн…

— Туборова дорога в той стороне? — кивнул он в противоположном направлении.

— Да.

— Что ж, тогда прощай. Счастливо тебе.

— И тебе счастливо.

Они крепко пожали друг другу руки, и Бортник, сбежав с крыльца, зашагал в сторону Туборовой дороги прямо через кусты чигарника.

После утренней прогулки по парку сенатор подошел к вилле со стороны людской. Чтобы не обходить, он решил пройти через служебные помещения к толпному входу. Во дворе управитель уныло наблюдал, как двое рабов набирают в бурдюки воду из огромного кувшина и носят ее на кухню. Увидев сенатора, управитель прикрикнул на рабов, они оставили свое занятие, и все трое приветствовали господина. Крон молча кивнул управителю и прошел мимо.