Виталий Забирко - Пришествие цивилизации (сборник)

На ужин мне подали селедку, отбивную с жареным картофелем, пирожное и яблочный сок. Что же касается «любимого блюда», то, как я понял, здесь его никто не собирался мне предоставлять. Как там «Гурвинек» сказал «Шуттите?»… Встреться мне этот шестипалый сейчас, я бы ему кое-что оторвал. Если, конечно, это у него есть.

Поужинав, я растянулся на тахте и неожиданно обнаружил в изголовье толстую книгу. Надо понимать, мне предлагалось развлечение в часы досуга. Нет, чтобы телевизор в стену вмонтировать, DVD-плейер к нему подключить, да стопку дисков предоставить…

Я глянул на обложку, рассвирепел и швырнул книгу в стену. «Робинзон Крузо»! Они что, издеваться вздумали?! Работодатели хреновы…

Вскочив с тахты, я бросился в ванную комнату и с полчаса безуспешно копался в шкафчиках, перебирая лосьоны, кремы, шампуни, экстракты, помазки, бритвы и прочую дребедень в поисках чего-нибудь, из чего можно извлечь огонь. Безуспешно. Слышал, что некоторые доморощенные умельцы из препаратов бытовой химии делают наркотики, и, возможно, смешав между собой какие-либо из порошков и жидкостей, можно было бы затем прикурить, но я не химик. Электричества в домике, чтобы закоротить проводку и вызвать искру, судя по всему, не было — и комната и ванная освещались дневным светом из окон.

Сев на крышку унитаза, я достал сигарету, понюхал и в полном отчаянии попытался пожевать табак. Говорят, в средние века его жевали… Пожевав кончик сигареты, я поморщился и сплюнул. Сомнительное удовольствие, определенно врут историки насчет жевательного табака.

Вернувшись в комнату, я ничком упал на тахту. Из окна лился равномерный зеленоватый свет, ничто не говорило о приближении сумерек, хотя настенные часы показывали девять часов вечера. Долго я отмокал в джакузи… Да бывают ли здесь утро, вечер, ночь, в конце концов? Неужели мне и спать при свете придется?!

В этот момент свет за окном погас, будто кто-то щелкнул выключателем, и наступила кромешная тьма.

Ровно в семь утра, с первым писком часов в стене, я сел на тахте. Глаза были закрыты, тело спало, сознание только выбиралось из сонной одури и не могло точно сказать, рефлекторно ли я уселся, или меня подняла с тахты неведомая сила. Именно в этот момент я вспомнил, зачем вчера выставил будильник. Идиотская ситуация! С раута я вернулся домой совсем никакой и по давно забытой привычке десятилетней давности, когда еще работал строго «от звонка до звонка», поставил будильник. Что только не взбредет в пьяную голову…

Разлепив глаза, я простонал. Нет, не привиделась мне во сне вербовка на «заграничную» работу. Зеленоватый свет лился в окно, освещая небольшую комнату с голыми стенами и столиком, на котором стоял завтрак.

От вида пищи меня замутило, я тяжело поднялся с тахты и поплелся в ванную. Организм страдал от отсутствия в крови алкоголя и никотина и мучил душу. Либо наоборот — душа страдала и выворачивала организм наизнанку.

Плеснув в лицо холодной воды, я открыл тюбик с зубной пастой и замер, глядя на себя в зеркало. Дичайшее зрелище. Оказывается, я мог переносить измену жены, распутство дочки, неуважение коллег, и даже то, что все меня называли только но фамилии — Ларионов… Но без водки и табака я жить не мог. Мне по-настоящему захотелось удавиться.

В голову некстати пришло стихотворение о Мойдодыре, я поднял руку с тюбиком зубной пасты и начал выводить на зеркале каракули:

Несмотря на драматичность ситуации, червячок редакторского чутья фыркнул во мне от «напольного лючка». Может, лучше «потолочный крюк и напольный люк»? С другой стороны, что такое «напольный»? «Люк в полу» понятно, а «напольный» — это как? На полу? Но в том-то и дело, что люк в пилу, а не на полу…

Я застонал. Разве в этом проблема? Ни «напольного лючка», ни люка в полу, ни потолочного крючка-крюка, ни даже пушистой веревки в домике не наблюдалось. Из всех компонентов суицида было только мыло душистое. Всех сортов, включая шампуни, чтобы экспонат не выглядел замухрышкой. Правда, были еще бритвенные лезвия и джакузи, но на вскрытие вен я никогда не решусь. Не выношу вида крови. Удавиться — это другое дело. Благороднее, что лу…

Все-таки я почистил зубы, побрился, умылся, затем оделся и сел завтракать, хотя кусок без спиртного не лез в горло. Часы показывали без пятнадцати восемь, я был уверен, что ровно в восемь, если сам не выйду в «вольер», меня вытолкнет из домика неведомая сила. Похоже, мои наниматели хорошо изучили трудовое законодательство на Земле — не напрасно в контракте был указан восьмичасовый рабочий день. Судя по вчерашнему, «работать» предстояло с восьми до двенадцати и с часу до пяти с перерывом на обед.

Допивая какао (даже в кофе мне было отказано!), я вспомнил вчерашние мытарства под пристальным наблюдением тысяч разнообразных «гляделок» и понял, что нужно сделать, чтобы облегчить муки бесцельного хождения по «вольеру». А вытащу-ка я из домика тахту! Будет на чем и посидеть, и полежать…

Не допив какао (до начала «работы» оставалось всего пять минут), я подхватился, быстренько отодвинул в сторону столик и, приподняв край тяжеленной тахты, поволок ее к двери. Успеть бы…

Однако когда я открыл дверь, то понял, что старался напрасно, — у кромки воды стоял шезлонг. У нанимателей имелось чувство сострадания.

Бросив на пороге тахту и не дожидаясь, пока меня насильно выдворят из домика, я вышел наружу, прошагал к речке и уселся в шезлонг. Как раз вовремя — дверь в домике захлопнулась, и над головой возникла ячеистая решетка с «гляделками».

Самым трудным испытанием оказались не «гляделки» — к ним я привык уже на второй день, а отсутствие спиртного и невозможность выкурить сигарету. Дня четыре меня ломало и корежило, как настоящего наркомана, а потому было глубоко наплевать, кто и зачем за мной наблюдает.

Первое утро в галактическом зоопарке оказалось сплошным кошмаром. От безделья в голову лезли кошмарные видения, к тому же наниматели периодически вытряхивали меня из шезлонга, чтобы я ходил туда-сюда пред светлыми очами зрителей. Покружив по территории «вольера» минут десять, я упорно возвращался к шезлонгу и вновь усаживался. Упрямство принесло-таки свои плоды — через день от меня отстали и перестали вытряхивать из шезлонга. И правильно — ведь не в цирк пригласили работать, а в зоопарк, где животных не дрессируют. Это, как говорится, за отдельную плату.

После обеда я захватил с собой книгу. И оказался прав. Как ни было тошно на душе без водки и сигарет, как ни коробило от прямых аналогий с героем Даниеля Дефо, чтение отвлекало от физиологического дискомфорта и психологического надрыва.