Ник Горькавый - Теория катастрофы

Девочка поёжилась, но храбро сказала:

— Немного...

В конце экскурсии учёный подвёл школьников к мраморной доске с двумя десятками фотографий в стандартных рамках. Многие лица на фото улыбались.

— Наука требует самоотверженности. Это учёные и сотрудники МарсоИнститута, которые погибли, выполняя свой научный долг. Наш бюджет скуден, исследовательские корабли изношены... Аварии из-за отказов техники — самая частая причина, по которой гибнут научные экспедиции. Но были и метеоритные удары, и лучевая болезнь... песчаные лавины, падения в трещины...

Никки смотрела на весёлых людей, которых уже не было в живых, и вдруг увидела родителей.

Отец сдержанно улыбался, а мать заразительно смеялась в камеру.

Девушка перестала слышать объяснения Ната. Она медленно подошла вплотную к доске и вгляделась в родные лица. Никки раньше не видела этих фотографий. Они были такие красивые — её мама и папа...

— ...так смотрите? Вы их знаете?

Никки не сразу услышала взволнованный голос экскурсовода.

— Это мои родители...— очень тихо сказала девушка, не отводя глаз от фотографий.

Нат Микиш всмотрелся в девушку, побледнел до обморочной синевы и неожиданно крикнул: — Тобеа!

Взволнованные школьники стали переглядываться и шептаться. А Нат не успокаивался и вопил непонятное:

— Тобеа! ТОБЕА!!!

— Что тебе, Нат? — откуда-то раздался недовольный женский голос.— У меня началась фотометрия двойных троянцев!

— Никки! Никки! Она жива! Дочь Сюзан и Айвана! Она жива! Она здесь...— Крик Ната угас до шёпота. Седоволосый мужчина покачнулся и навалился на стену. Браслет на его руке мигнул красным.

Из динамиков раздался звук бьющегося стекла, треск, ещё какой-то грохот — и всё стихло.

Нат взял себя в руки и медленно подошёл к Никки, не отрывая от неё глаз. Его рот кривился в напряжённой гримасе, а глаза влажно блестели.

Дверь в стене распахнулась, и из лифта выбежала немолодая стройная женщина, одетая в синий комбинезон.

— Что ты несёшь, Нат?!

Но слова застыли у женщины на губах. Она оттолкнула мужа и бесцеремонно схватила Никки за плечи, разглядывая. Внезапно энергичные, резкие черты лица Тобеа задрожали и обмякли.

— Николетта...— сказала она и крепко обняла девушку.

Никки не понимала происходящего, но, неожиданно для себя, тоже сердечно обняла женщину, которая уже вовсю всхлипывала.

Школьники загалдели, и в первые ряды протолкалась профессор Нджава.

— Что случилось? — спросила она. Говорить мог только Нат.

— Мы были друзьями её родителей. Она росла на наших глазах... часто оставалась у нас дома, когда. Иван и Сюзанна улетали в экспедиции... Она была нам как дочь...

Тут и у Ната окончательно перехватил горло.

— Её спасли два года назад,— удивлённо сказала Нджава.— Это показывали по всем каналам.

— Мы очень давно не смотрим тивизор и не читаем газет,— прокашлявшись, сказал Нат.— Старые башмаки, увлечённые звёздными микробами...

Чуткая Нджава, быстро оценив ситуацию, увела остальных школьников обедать в институтское кафе. Лишь Джерри остался с Никки и Микишами, которые расспрашивали девушку сразу обо всём: как она выжила одна? где сейчас живёт и учится?

— Из-за нашей невнимательности Никки чуть не попала в приют! Какой ужас! — всхлипывала Тобеа.

— Оказывается, тивизоры могут сообщать важные новости... Кто бы мог подумать?! — разводил руками Нат.

После обеда студентам разрешили погулять по улицам Марсополиса и музею института. Нат и Тобеа договорились с профессором Нджава, что доставят Никки и Джерри в космопорт утром — к отлёту «Марсианского орла», и повезли их к себе.

— Квартиры, в которой ты жила с родителями, уже нет,— сказал Нат.— На месте вашего дома построили многоэтажную оранжерею.

Старенький электромобиль, поскрипывая на поворотах, прекрасно сам знал дорогу и доставил всю компанию к небольшому двухэтажному дому, густо заросшему вьюнком с крупными фиолетовыми цветами.

— Ты помнишь наш дом и этот плющ? — с надеждой спросила Тобеа.

Но Никки отрицательно покачала головой.

Пространство дома делилось сложно: большая гостиная не имела обычного потолка и была двухэтажной по высоте, а спальни на втором этаже дома выходили балконами внутрь гостиной.

Никки зашла в дом, осмотрелась и зачем-то заглянула в небольшой коридорчик за кухней.

— Ага! — сказал Нат.— Ты направляешься прямо в свою комнату.

Никки поразилась — у неё здесь была комната?

Девушка, волнуясь всё сильнее, открыла дверь — и попала в помещение с небольшой кроватью и низким просторным столом. Здесь жил ребёнок — кругом лежали игрушки, детские книжки с картинками, листы с неумелыми рисунками или просто исчёрканные фломастером.

— Мы ничего не трогали в этой комнате...— сказала зашедшая вслед Тобеа.— Когда мы с Натом узнали, что корабль пропал без вести... что всегда означало — погиб, то мы...— Тобеа внезапно замолчала.

Одна стена комнаты была прозрачной, и сквозь неё виднелся тот же цветущий вьюнок. Никки посмотрела вверх — по потолку бегали яркие блики.

— Откуда свет? — спросила она.

— Именно из-за солнечных зайчиков эта комната нравилась маленькой Николетте больше остальных спален,— сказала Тобеа и отодвинула стеклянную стену.

За небольшой зелёной зарослью начинался овальный бассейн — большой, метров двадцать в длину. Это его беспокойная поверхность разбрасывала вокруг яркие блики.

—Ты купалась здесь часами...— сказал Нат. Он и Джерри тоже вышли к бассейну, но из другой двери, ведущей в гостиную.

С Никки происходило что-то странное. Глаза её лихорадочно блестели, дыхание частило. Она опустилась на корточки возле бассейна, а потом неожиданно легла вдоль его края, положив голову прямо на мраморную плиту пола и опустив одну руку в воду. Солнце ласково освещало щёку девушки и её крепко зажмуренные глаза.

— Твой любимый способ загорать...— сказала сдавленным шёпотом Тобеа.

— Этот бассейн стоит дороже всего остального дома, но мы никогда не жалели о затратах,— сказал Нат.— Твои родители половину времени проводили в полётах, и, пока их не было, ты всегда жила у нас. Мы с Тобеа по очереди брали работу на дом и отлично отдыхали с тобой. Ты называла этот бассейн...

— Маслейк! — сказала Никки, по-прежнему не открывая глаз.

— Верно, буква «эр» в этом слове тебе долго не давалась, и название прижилось...— с трудом улыбаясь, сказала Тобеа.

Наступила тишина, окрашенная тихим плеском. Никки медленно водила рукой по воде, а солнечные блики на потолке её детской спальни танцевали и взволнованно шептались.

Вечер Микиши и их неожиданные гости встретили в гостиной при свечах. Нат и Тобеа поняли, что расспросы о прошлом Никки тяжелы для неё, и переключились на нейтральные темы. Они познакомили ребят с домашней синехвостой ящерицей Мими, нелюдимой и стеснительной, норовящей спрятаться под диван; показали множество фотографий и диковинных пустяковин, накопившихся в старом доме двух учёных.