Вячеслав Морочко - Рассказы

— В таком случае не буду задерживать, — гостья уже направилась к выходу, когда на глаза ей попался выглянувший из-за шторы малыш.

— Господи! — воскликнула женщина. — Вы держите Кошку?

— Котяшку, — уточнил хозяин.

— Выкиньте эту пакость! — потребовала «норка» — В доме от них одна грязь! Купите щеночка: собака существо одухотворенное, не то, что это бесовское племя! Мы, например, держим песика. Небольшой такой, очень серьезный — вылитый Платон Петрович. Попадись ему кошка — не успеет мяукнуть — задушит! Не переносит усатых! Щенком я его называла «Птичкой». Муж зовет теперь: «Птус-негодник», а мы с Володею — «Птусиком». Прелесть что за создание: морда длинная, черная и сам из себя — тоже черный, лохматый и уши — почти до земли. Да вы, наверняка, его видели: мы тут рядом живем!

Изобразив «одногорбого верблюда», Леопольд зашипел, уставившись на Прасковью Филипповну. Игорь Борисович, наконец, узнал эту женщину, сообразив, что котенок учуял насквозь пропитавший ее запах бешеной твари, однажды обрызгавшей их обоих слюной.

— Действительно, мы как-то видели «Птичку». - признался хозяин. — Имели, так сказать, удовольствие…

— Правда, он милый?

— На редкость… — Игорь Борисович подмигнул Леопольду. Ольга Сергеевна тоже поддакивала и кивала Прасковье Филипповне в знак согласия: лишь бы та поскорее выговорилась. Уже стоя в дверях, Ничипуренко предупредила: «Так значит Володя позвонит Ирине. А вы, милочка, по-матерински втолкуйте, как крупно ей подвезло: очень многие домогаются нашей дружбы»!

Когда поздно вечером, возвратившись из института, Ирина услышала о визите Парасковьи Филипповны, она так смеялась, так давилась от смеха, что, казалось, вот-вот… разрыдается.

— Ну что здесь смешного!? — спрашивала Ольга Сергеевна.

— Мамуля, милая, — смеясь, отвечала девочка, — я же Володьку-то ихнего знаю… Он ведь дурак дураком! Понимаешь? Просто чурбан! Без оттенков!

— Ври, да не завирайся! — сердилась мать. — Ишь ты, умница выискалась! Да он не чета тебе — уже аспирант!

— Мамочка, разве среди аспирантов не бывает тупиц? Сколько хочешь!

Дня через три, в воскресенье, Ольге Сергеевне показали молодого Ничипуренко с собакой. Володя был мужественно красив. Кошко подумалось, что ради такого «принца», любая мать разобьется в лепешку. Кто-то рядом завистливо процедил сквозь зубы: «Пацан! Еще на губах не обсохло, а уж на «Жигуленке» раскатывает!» На работе Ольга Сергеевна выяснила, что фамилия Ничипуренко — не безызвестная. И, хотя в точности положения Платона Петровича никто ей определить не сумел, все сходились на том, что Визиту Прасковьи Филипповны удивляться не следует: скорее всего они занимают одну из тех ниш, где семьи живут «своим кругом».

Пришла весна. Зелень пробилась за каких-нибудь несколько дней, и Леопольда потянуло во двор. Он с тоскою глядел на разгуливающих за окном голубков и голубок. И хозяева начали понемногу его выпускать на крыльцо. В первое время котенок сидел у подъезда, трусливо озираясь по сторонам. Взрослые кошки презрительно фыркали на него, пробегая мимо. Голуби не давали к себе приблизиться, и, гоняясь за ними, малыш иногда забегал далеко от подъезда, но опомнившись, стремглав возвращался. Набираясь уверенности, — шаг за шагом исследовал двор. Прежде всего он увидел кота-патриарха, возлежащего на металлической крышке от «подземного мира» и глядевшего осоловело на все сквозь курившийся по ободу люка туман.

Потом была встреча со старым калекой. Одна нога его росла коленкою вспять, как у самого Леопольда. Он шел, весь извиваясь, опираясь на палку, и пьяно ругался. Увидев котенка, старик замахнулся. Малыш отскочил и присел. Калека брызгал слюною, топал здоровой ногой, а затем, вдруг, стал плакаться и рассказывать про свою бедную «бабу», которую «схватил паралич». «Она целых три года — все под себя, под себя! Уже сил моих нету! Зашился совсем!» Леопольд по привычке смотрел с таким видом, точно и впрямь понимал. Он чувствовал: этому деду — «так худо, так худо, — просто беда»!

В майские праздники Леопольд пережил во дворе чрезвычайное потрясение. Перекатываясь с боку на бок в свежей траве, он вскочил на четыре лапы, услышав знакомый лай с леденящими душу взвывами. Наперерез ему, взмахивая ушами как крыльями, мчался, безумный от ярости хищник из зимних кошмаров. Сначала котенок оцепенел, потом рванулся бежать, и уж не помнил, как очутился на дереве. Цепляясь когтями, он забирался все выше, пока не увидел, что лезть дальше некуда. Малыш распластался на тоненькой веточке возле макушки и горько заплакал.

Даже когда прибежал молодой человек в бурой кожанке и, подобрав поводок, увел за собой исходившего яростью «Птусика», Леопольд, продолжая дрожать, мысленно снова и снова переживая случившееся. Привыкший видеть двор с подоконника, — тосковал по земле. Попытавшись слезать головою вперед, он едва не сорвался и, судорожно цепляясь когтями, попятился.

Соседи позвали хозяйку. Ольга Сергеевна прибежала, ахнула, стала звать: «Лепушка! Лепушка! Я здесь! Ну, спускайся! Иди ко мне маленький' Никто тебя больше не тронет!» Но тут заявилась нетрезвая баба с крикливой собачкой и пристала к хозяйке: «Знаю я этих усатых: влезут на дерево, а потом их оттуда ничем не достать. Вцепятся намертво, мявкают, пока воронье им глаза не повыклюет. Так и сдохнут на ветке — весь двор обвоняют!» Песик тявкал кидаясь на дерево, и Леопольд снова плакал, вспоминая страшную пасть.

— Гражданочка, — попросила Ольга Сергеевна, — увели бы вы что ли собаку. Котенок боится?

— Тоже мне, цаца нашлась! — закричала «гражданочка». — Это кошка твоя маво Бимчика сердит! Нашла кого заводить! Они ж всюду шатаются! — продолжая кричать, она, тем не менее, пса увела. Леопольд замолчал и печально глядел на хозяйку.

— Лепушка, миленький, ну спускайся! — просила Ольга Сергеевна, и манила руками. — Ну иди. Тебя больше никто не обидит.

Котенок подался на зов. Стал спускаться вниз головою и снова чуть не сорвался, но успел зацепиться, перевернувшись ушками вверх: только так коготки не соскальзывали. Ольга Сергеевна успокаивала, когда от отчаяния и усталости малыш всплакивал, а каждый удачный шаг поощряла словами: «Молодец, Лепушка! Умненький мальчик! А теперь отдохни». Спускаясь по гладкому месту, он пятился, ближе к развилке двигался вниз головой, срывался и плюхался в разветвление, где можно было перевести дух. До следующей развилки Леопольд снова пятился. Постепенно в нем просыпался инстинкт древолаза. Хозяйка ждала внизу, и когда оставалось около метра, котенок прыгнул ей на плечо, не успев убрать когти. Не чувствуя боли, осыпая ласковыми словами, Ольга Сергеевна взяла его на руки и еще не дошла до подъезда, как малыш перестал дрожать.