М Емцев - Идеальный ариец

- Скажите, вы собираетесь поделиться с обществом, я говорю о свободном человеческом обществе, своим изобретением?

- Нет, я считаю, что наше (Штаубе сделал на слово "наше" ударение) общество еще не готово к восприятию многих научных достижений. Давать ему в руки такие технические средства все равно что сумасшедшему вручить факел. Может произойти что угодно. Я взорвал Нигеля не только потому, что он мне надоел. Я боялся, что тайна откроется и мир будет наводнен нигелями, обслуживающими ту или иную фирму или политическую организацию. Считаю, что люди должны значительно поумнеть и... подобреть. Они еще не могут владеть атомной бомбой, думающими машинами и роботами типа Нигеля... Не могут, хотя и владеют. В этом одно из противоречий ЭПОХИ.

* * *

Крюге полулежал в кресле, когда раздался звонок. Жены и детей не было, и художник сам открыл дверь. За ней стоял Макс.

- Они меня выпустили, дружище.

Крюге слабо улыбнулся и сделал широкий жест:

- Проходи. Я рад за тебя.

Макс был возбужден и весел. Крюге давно не видел его таким.

- Я всех их провел, дорогой мой Юлиус. Я согласился работать в одной авиационной компании, которая якобы не ставит мне никаких условий, а, наоборот, обещает создавать все условия. Они надеются. Не для того я взорвал Нигеля, чтобы налаживать серийное производство этих болванов. Ты знаешь, куда я сейчас лечу?

Художник отрицательно покачал головой.

- В Западный Берлин. Филиал компании там.

Макс замолчал и вдруг засмеялся радостно, подетски.

- Ты хочешь... - удивленно вскинул брови Юлиус.

- Мне иногда кажется, что это для меня последний шанс. Середины быть не может, Юлиус. Я это понял. Но что с тобой, ты очень плохо выглядишь?

Крюге молча провел Штаубе в свою мастерскую-кабинет. Все стены были увешаны рисунками волчьих морд. Макс с испугом посмотрел на художника.

- Мания...

- Да, - вяло сказал Крюге. - Вчера "это" прошло. Я уже могу нормально работать. Но я страшно, бесконечно устал.

- Мы все очень устали от этих волчьих морд, - заметил Макс, рассматривая рисунки. Он обратился к художнику: - Слушай, Юлиус, поедем со мной! А?

Крюге помолчал, потом сказал:

- Нет, сейчас не могу. Поезжай один, потом напишешь, как там. И будь осторожен. Я не спрашиваю тебя, куда ты едешь... Может быть, потому, что не верю... Я не верю, что на земле осталось место, где оставят в покое такого человека, как ты, Макс. Будь счастлив. Я большой художник и могу ошибиться. Не обращай на меня внимания. Поступай, как задумал. Прощай...