Дмитрий Калюжный - Эквиполь инженера Шилина

– Чем ты занимаешься, Борис? – возопил он, увидев входящего к нему в кабинет Боба Шилина. – Заказчик из Малайзии, наш дорогой друг Самуил Семёнович вот уже месяц ждёт расчёты теплопередачи на поверхности тефлоновой сковороды! А ты забрал все материалы и вообще куда-то сгинул!

– Я, Никодимыч, магнитным монополем занимался, – промямлил Боб. Терялся он почему-то перед всяким начальством. Не потому, что боялся, – нет, Боб Шилин сроду никого не боялся, – а потому что никак не мог понять, чем же это начальники лучше неначальников, что вот, они стали начальниками, а неначальники не стали. Была в этом какая-то тайна, разгадать которую Бобу, при всех его изобретениях, дипломах и патентах, не было дано.

– Мёртвая тема, этот монополь, – махнул рукой Никодимыч. – Никто под неё денег не даст. Брось.

– Но вы же сами говорили в 1984 году на конференции по кваркам, что было бы полезно для народного хозяйства поймать…

– Слушай, не морочь мне голову, – возмутился Сурин. – Мало ли, кто, что и зачем говорил в 1984 году. Тогда всё было не так, и я знал – да и все знали, что поймать частицы с одним магнитным полюсом нельзя. Даже неизвестно, существуют они, или нет. Но забить эту тему в план работ было полезно. Тогда, мой милый, под план деньги давали!

– Время монополя пришло! – воскликнул Боб с деланным энтузиазмом. Ему, чтобы продолжать исследования, требовалось обязательно заручиться поддержкой Никодимыча; в последнее время в их институте обсчёты по неутверждённым темам делали только за нал. А где ж его взять.

– Конечно, – сказал Сурин, ухмыляясь, – если бы удалось поймать стаю монополей, положить в коробочку и показать клиенту, то даже могли бы дать денег… Но это мечты. Монополь поймать нельзя.

– Я не собираюсь ловить , я собираюсь искусственно создать .

– Пожалей своё время. Создать искусственный монополь тем более нельзя. Если долго резать магнит, всё равно останется последний атом, который обладает полноценными магнитными свойствами. В ФИАНе работал один чудак – я его знал, кстати, – он полжизни магниты пилил. Под конец на него было страшно смотреть.

– А у меня другой принцип, Никодимыч…

– Ты знаешь чего, ты плюнь на принцип, и давай, займись-ка сковородкой… Смотри, оставлю без зарплаты…

– На расчёты по сковороде мне нужно полдня, – заискивающе сказал Боб, – и на оформление денёк… А вы бы мне за это, Никодимыч, устроили бы, чтобы денька два программисты поработали на меня…

– Помню, помню я эту шутку, – обрадовался начальник. – «Наука есть способ удовлетворения личного любопытства за государственный счёт». Но нет больше того счёта, кончилось госфинансирование науки, Борис! Кто платить будет за твои левые расчёты? Я?..

– Да у меня уже получается! – воскликнул Боб. – Мне только просчитать соотношения частоты и амплитуды.

– Да, да, – покивал Никодимыч. – А потом соотношения магнитной проницаемости со среднемировой ценой на кофе, потом вывести новую константу, потом…

– Что же делать?!

– Удовлетворять любопытство за собственный счёт. Иди, обсчитывай сковородку, бездельник! Сделаешь завтра к обеду, премию дам. И, может, позвоню программистам…

Боб Шилин и без советов Никодимыча давно завёл себе дополнительный источник дохода. Правда, такой… ненадёжный.

В начале капиталистических реформ изобрёл он способ гнать спирт из бытового газа. Чего там такого особо сложного-то? Формула газа СН4, формула воды Н2О, формула спирта – С2Н5ОН. Никакого философского камня не надо, чтобы превратить одну смесь углерода, водорода и кислорода, в другую смесь тех же атомов. Он и сваял приборчик: один шланг соединяешь с газовой трубой, второй – с водопроводным краном, с третьего весёлой струйкой бежит чистейший ректификакт. А между этими шлангами – само изобретение Боба Шилина, реактор с катализатором. Тонкость заключалась в очистке: газ-то всегда с примесями, а они почему-то не все для здоровья полезные – такая у них природная странность…

Время, как и положено в эпоху перемен, было весёлое: цены на товары и услуги устроили соревнование, кто быстрее и выше прыгнет, – а зарплат никому не платили, – а кушать почему-то хотелось ничуть не меньше, чем при советской власти, и на работу ездить (хоть там и не платили) тоже было надо. Вот Боб и стал производить свою собственную, обеспеченную всенародной жаждой, валюту – спирт. Расплачивался ею за всё: за картошку на рынке, за поездку на такси; однажды умудрился покрыть спиртом долги по квартплате.

Как-то понадобились ему цветы; у Киевского вокзала коммерсант-цветочник по имени Муршуд плату взял спиртом. И спросил, откуда напиток. Если, дескать, из Осетии, то не возьмёт. Боб ему и признался, что гонит сам из газа, но редко, потому что непьющий.

Муршуд был просто потрясён.

– Слюшай, дарагой, – сказал он. – Как ты можешь допускать, что такой хароший аппарат зря простаивает? Ты посмотри, какой плохой обстановка в стране. Безработные, вах! Бедные люди не знают, что делать. Савсэм пропадают. Вот я, очень хароший портной, торгую в Москве цветами. В Баку никто не заказывает у меня костюм. Разве это правильно, дарагой?..

Боб согласился, что неправильно, и тоже задал вопрос.

– А зачем тебе спирт? – спросил он. – Я слышал, Коран запрещает пить!

– Хвала Аллаху! – со счастливой улыбкой ответил бывший портной. – Коран запрещает правоверным пить вино. Про спирт нет запрета в Коране, – и он вскинул руки, будто восхищаясь дальновидностью и милосердием Аллаха.

В общем, слово за слово, сговорились: Боб отдаёт Муршуду свою спиртогонную установку, тот своими силами налаживает производство и сбыт, и выплачивает изобретателю часть прибыли.

– Это у нас получится лизинг, – сказал обрадованный Боб, но его новый партнёр отчего-то обиделся, и пока Боб не объяснил ему, что такое лизинг, сделка висела просто на волоске. В конце концов, они помирились, оставили не распроданные цветы соседнему торгашу («раньше педиатром был», шепнул Муршуд Бобу), и отправились дегустировать продукт перегонки.

Во время попойки Муршуд хвастался, какой он хороший портной («Вот, сматри, костюм на мне, ты в магазин был, такой костюм-мостюм видел, да?»); Боб чего-то плёл про космические проблемы. И надегустировались они до такой степени, что слова «катализатор» и «вредные примеси» так ни разу и не всплыли в их разговоре. Правда, Шилин честно предупредил партнёра, что срок годности агрегата пять лет, не больше, но тот отмахнулся:

– Нэ пугай, космонавт! У нас гаварят, гдэ пять, там и дэсять!

И вскоре появилась у Муршуда на Рябиновой улице, среди сараев, своя фирма. Три азербайджанца гнали там газ через агрегат Боба, превращая его в спирт, ещё пятеро развозили полученный продукт по торговым точкам. Позже Муршуд выпросил у Боба ещё аппаратов, сначала два, потом ещё три; соответственно возросло количество азербайджанцев на Рябиновой улице.