Альфред Бестер - Дьявольский интерфейс (The Computer Connection)

— Так ты — профессор Угадай?

— Ну.

— Медик?

— Физик. Но в паши дни это, считай, одно и то же.

— Здесь, в Юнион Карбиде?

— Я здесь преподаю. А исследовательскую работу веду в ЛРД.

— В лаборатории ракетных двигателей? И над чем трудишься?

— Штатный сотрудник проекта «Плутон».

Я опять присвистнул. Теперь понятно, откуда все эти «да, профессор, конечно, профессор, всенепременно, профессор», ЛРД сжирает около миллиона в неделю — там работают над самым престижным и самым разрекламированным проектом НАСА, который финансирует Объединенный Всепланетный Фонд, озабоченный всемерным освоением Солнечной системы — аж до самого Плутона. «Сделаем Солнечную систему уютным домом человечества». Я бы добавил: или сдохнем от перенаселения на Земле.

— Небось, Угадай, хорошую деньгу зашибаешь, а? — сказал я. — Как насчет еще по одной?

— Ага.

— Только на этот раз полпорции, не больше. Этот ваш стрихнин злобноватенький. Эй, бармен, еще два двойных огневки… У тебя есть имя?

— Да. Я С. Угадай.

— «С» — это Сэм?

— Нет.

— Сол? Саул? Стен? Салварсан?

Он рассмеялся. Вы, считай, ничего в жизни не знаете, если не видели, как смеется этот мистер Угадай: непроницаемой лицо, как у игрока в покер, и только губы дергаются.

— Ты настоящий залепушник. Принц, стоящий парень! Какого черта твой друг ввязался в эту дурацкую потасовку?

— Он всегда ввязывается. Никак ума не наживет… Какого черта ты скрываешь свое имя?

— Далось оно тебе. Зови меня Проф.

— Мне ничего не стоит узнать твое имя в справочнике.

— Хренушки. Я везде С. Угадай, профессор. Бармен! Повторить. Я плачу.

Бармен запротестовал против того, что мы так налегаем на спиртное, и предложил что-нибудь пореспектабельнее — например, мескалин, — с чем мы согласились.

В бар ввалилась объемная фигура, имитирующая Христофора Колумба — даже с подзорной трубой в руке. Она заговорила сладким басом:

— Друзья, вы задумывались над судьбой любого ноу-хау без должного финансау? Помните, что вы оказываете щедрую поддержку Фонду Промышленных Исследований, покупая продукцию, выпуск которой поддерживает наш фонд. А именно: Миги, Гиги, Пуны и Фубы…

Мы проигнорировали рекламный призрак.

— Если я покажу тебе свой паспорт, — сказал я, — ты покажешь мне свой?

— А у меня нет паспорта. В космосе обходятся без паспортов. Пока что.

— Разве ты не путешествуешь по Земле?

— У меня подписка о невыезде из Мексифорнии.

— Как тебя угораздило?

— Знаю больно много. Боятся, как бы я не попал не в те руки. В прошлом году пытались похитить нашего сотрудника Кона Эда.

— Не могу больше лгать. На самом деле я шпионю для «АТ и Т». [7] Одна из старейших и крупнейших американских компаний в сфере средств коммуникации. Моя настоящая фамилия Лидер.

Он опять рассмеялся — одним ртом.

— Ты клевый чувачок, мистер Лидер. Это так же верно, как то, что я — чистокровный чероки.

— В наши дни мы все дворняги.

— А я все-таки чистокровный. Моя мать нарекла меня Секвойей.

— Ага, теперь понятно, почему ты скрываешь свое имя. Зачем она сыграла с тобой такую злую шутку?

— Романтическая душа. Хотела, чтобы я всегда помнил, что я двадцатый в ряду прямых потомков великого вождя.

В дверях бара появилась Фе. Сейчас она играла роль интеллектуалки: очки в массивной роговой оправе — без линз, на теле — ни нитки, зато от плеч до пят исписана похабными лозунгами — эти надписи, в том числе и пьяные буквы на спине, она сделала сама при помощи баллончика с краской.

— А это чудо что продает? — спросил Секвойя Угадай.

— Нет, она настоящая.

Фе проворковала бармену:

— Неразбавленное виски.

Затем повела своими темно-томными глазищами в нашу сторону.

— Бонни диас, геммум, — сказала она.

— Не старайся, Фе. Парень говорит на двадцатке. Просвещенный. Знакомься: профессор Секвойя Угадай. Можешь звать его просто Вождь, Вождь, это Фе.

— От великого вождя исходит божественная и жуткая эманация, которая превращает проклятых в путных, — изрекла Фе замогильным голосом,

— Что оно говорит и о чем оно тоскует? — осведомился Секвойя у меня.

— А шут ее знает. Может, она имеет в виду Ньютона, или Драйдена, или Бикса, или фон Ноймана, или Хайнлайна. Она ляпает, что попало. А вообще-то она моя Пятница.

— А также суббота, воскресенье, понедельник, вторник, среда и четверг, — сказала Фе, одним духом осушая стакан виски. Окинув Вождя до неприличия пытливым взглядом, она изрекла: — Ты облизываешься на мои титьки? Валяй, погладь. Не подавляй в себе самца.

Секвойя снял с нее очки и приладил их на одну из недавно проклюнувшихся грудок Фе, которые были предметом ее величайшей гордости.

— Эта слегка косит, — сказал он. Меня он спросил: — Что это за имя такое — Фе? Сокращение от Фе-нтифлюшки?

— Скорее, от Фе-лиздипендии или от Фе-тюльки.

— Нет, от Фе-мины, — поправила Фе с горделивым видом.

Вождь покачал головой.

— Нет, лучше я потопаю обратно в родную лабораторию ракетных двигателей. Там, у компьютеров, больше разума и здравого смысла.

— Напрасно сердишься. В ее имени есть смысл. Дело в том, что она родилась…

— В партере театра Граумана, — чванливо подхватила Фе.

— У ее тупой мамаши не хватило ума даже на то, чтобы придумать девочке имя. Поэтому демограф, шутки ради, записал новорожденную под именем Фемина. Мамаше понравилось, и она стала звать дочку Фема, Фемиша. А Фе называет себя Фе-Пять.

— С какой стати — «Пять»?

— Потому, — с терпеливым видом объяснила Фе, — что я родилась в пятом ряду. Любой дурак уже давно бы сообразил, но против глупости некоторых сами боги бессильны. Бармен, еще виски!

Из стены бара вылетела сверкающая капсула космического аппарата, рассыпая искры из тормозного двигателя. Она остановилась в центре помещения, и из нее вывалился астронавт — голубоглазый блондин, писаный красавчик.

— Дуу! — произнес он по-калликакски. — Дуу-дуу-дуу-дуу-дуу.

— А этот что продаст? — спросил мой новый меднокожий друг.

— Он продаст «дуу», — сказала Фе. — Язык беломазых только это способен произнести из длинного названия, поэтому продукт и назвали таким именем. По-моему, что-то вроде вакуумного увеличителя пениса.

— Сколько лет этой скво?

— Тринадцать.

— Для своего возраста она знает чересчур много. Только не говори мне, что она и считать умеет!

— Умеет, умеет. Она буквально все умеет. Перехватывает радиосигналы жучков — голыми ушами. Совсем как летучая мышь. Прослушивает своими лопухами весь эфир планеты Земля.

— Каким образом?

— Если бы я знал! Впрочем, она и сама не знает.

— Очевидно, особый случай интерференции волн, — изрек Вождь, извлекая из своего саквояжика отоскоп. Я имел возможность заглянуть внутрь саквояжика — похоже, там содержалась целая передвижная лаборатория. — Позвольте мне взглянуть, Фе-Пятка.