Фредерик Пол - Парень, который будет жить вечно

— Изучал космический корабль? — скептически спросил Достигающий.

— Конечно. Ну, что-то в этом роде. Была такая игра во Врата — садишься в корабль, стартуешь и летишь на какую-нибудь планету. Говорили, очень реалистичная игра. Я много в нее играл.

Достигающий снова сказал: «Ха!» — но на этот раз не с такой силой. Несколько мгновений он разглядывал лицо Джеффри, потом наконец сказал:

— Расскажи об этой игре. Опиши все устройство и управление приборами. Побыстрей и поподробней.

Следующие четыре дня Достигающий непрерывно натаскивал Джеффри — учил пользоваться корабельными приборами на тот невероятный случай, если ему удастся до них добраться. Стэн подслушивал, сколько мог, пытаясь сопоставить то, что говорил Достигающий, с воспоминаниями об их старом пятиместнике. Этот корабль сложней, думал он. Но положение не безнадежное.

На пятый день Джеффри начал подъем.

Все обитатели поселения: люди, хичи, даже Древние — следили за ним. Когда Джеффри наконец встал и начал преодолевать последний участок перед вершиной, Стэн на мгновение ощутил надежду…

Конечно, тщетную. Как и Достигающий, Джеффри неожиданно забился и упал. Упав, он не шевелился.

Прежде чем Стэн, Нкрома и остальные смогли до него добраться, его принесла машина. Но было поздно.

— Он мертв, — сказала Грейс, распрямляясь. — С этим покончено.

Достигающий наклонил голову.

— Большое несчастье, — сказал он, — но в следующий раз…

Грейс с гневом и в то же время с сожалением посмотрела на него.

— Следующего раза не будет! Никогда! — выпалила она. — С этим покончено!

Затем на какое-то время положение пленников как будто улучшилось. Оно не стало хорошим. Но и не стало таким уж плохим.

Прежде всего Вэн почти совсем перестал показываться Возможно, от этого виртуальные личности осмелели. И когда показалась машина, пленники обнаружили подарок.

Другое дело, что за подарок.

— Это что, школьная парта? — спросила Грейс.

— Думаю, такими пользуются хичи. У нее сзади такой цветочный горшок.

— И что она делает?

Как Стэн и остальные люди ни ломали головы, тайна не раскрылась, пока не показался Достигающий.

— О, какие вы тупые! — сказал он, и Стэн еще раз получил доказательство того, что хотя смеяться хичи не умеют, насмешки у них получаются. — Отойдите. Подальше. Сейчас увидите. — Он нажал на что-то под столом, послышался слабый щелчок, и с легким шипением показались три ряда молитвенных вееров. Достигающий осмотрел их; выражение презрения на его лице не изменилось. — Как старомодно! Напоминает мое детство или еще более давние времена. Теперь Снаружи изобретены гораздо более быстрые и емкие записывающие системы. Однако мы можем использовать и эту. Вы ведь знакомы с этим методом?

Они были знакомы, особенно Грейс. Достигающий еще не договорил, а она уже наобум выбрала веер и сунула в отверстие-приемник. Появилось изображение. Но чего именно: постера, рекламной листовки, страницы книги? Все столпились, разглядывая его, и первой заговорила Эстрелла.

— Это печатный текст, — сказала она.

— Но не английский, — добавил Стэн, напряженно разглядывавший текст. — Думаю… да, вероятно, это по-русски. В школе со мной учился парень из русского посольства, и у него были журналы с похожим текстом. Он как-то попытался научить меня их алфавиту… — Стэн пальцем проводил по буквам. — Думаю, это Т… а это О… а следующая буква Л… С обозначает S… еще Т и опять О… черт побери, — добавил он, неожиданно улыбаясь. — Знаете, что это такое? Книга Льва Толстого по-русски.

Эстрелла наморщила нос.

— И как, по-твоему, мы будем это читать?

Но Стэн не был обескуражен.

— Есть еще много других вееров. Давайте посмотрим их!

Их действительно оказалось много — всего двадцать два. К несчастью, пятнадцать тоже оказались на русском, но семь были полезнее.

Какой-то из давних органических служителей Вэна собрал их — должен быть, женщина, молодая, одинокая и иностранка. Русские веера были… ну, русские. Из своих попыток фонетической интерпретации Стэн заключил, что представлен очень широкий спектр русской литературы, хотя сумел опознать только еще одного автора — Солженицына. Была даже поэзия — во всяком случае, так выглядели печатные страницы. Но были и совсем не книги: балетные спектакли (прекрасные) или театральные постановки (такие же непонятные, как тексты), или музыкальные номера (великолепные, хотя никто не пел по-русски).

Весь лагерь, в том числе несколько Древних, смотрел исполнение музыкальных номеров, когда появился де фон Вашингтон, улыбающийся, довольный удачным подарком. Он признался, что веера принадлежат не ему — они никому не принадлежат, потому что оставлены одной из давних органических наложниц Вэна.

Это заставило Грейс Нкрому внимательно посмотреть на него.

— А что еще она оставила? — спросила Грейс.

Вашингтон поднял палец, на мгновение исчез и вернулся.

— Вот что у нас есть, — сказал он и начал зачитывать список имеющихся вещей. Ничего особенно полезного. Ни еды, ни одежды: все это давно сгнило. Но керамика сохранилась хорошо, тем более вещи, сделанные из почти неуничтожимого металла хичи. Так что когда пришел следующий дар Вашингтона, у Эстреллы появилось зеркало, которое не только отражало изображение, но и слегка светилось, а у всех в лагере были теперь чайные чашки, хотя самого чая по-прежнему не было.

Многого в этом далеком углу вселенной не хватало Стэну, но больше всего «Аиста». Ему не хватало ежедневного разглядывания своего ребенка. Он видел, с каждым днем живот Эстреллы все увеличивается, слушал, как она рассказывает о толчках и пинках ребенка, но даже когда прикладывал руку к ее животу, ничего не ощущал. Он предполагал, что к этому времени маленькое существо удивительно изменилось, у него появились настоящие пальцы, конечности, которыми можно пользоваться, — много поразительного, а он ничего этого не видит.

Но вот, когда однажды они принимали обычную ванну в озере перед сном, он заметил кое-что такое, чего не показывал «Аист». Он как раз смотрел на круглый живот Эстреллы.

— Эй! Что случилось с твоим пупком?

Эстрелла рассмеялась.

— Ты только что заметил? Раньше он был внутри, теперь торчит снаружи. Так всегда бывает у беременных. Ребенок растет. Все дети растут. — Она бросила на берег последнюю выстиранную вещь. — Не волнуйся, — сказала она. — Для почти мамы я еще достаточно проворна. Пошли в постель, погреемся.

Они погрелись — и с большим наслаждением, но потом Стэн, не в силах уснуть, лежал рядом со спящей Эстреллой, смотрел на незнакомые звезды Арабеллы и думал о том, что ждет их завтра. Это были не очень веселые мысли, потому что завтра сменит новый день, и еще. Пройдет немало этих дней, и неизбежно наступит такой, когда Эстрелла будет рожать и единственным человеком, способным ей помочь, окажется ветеринар Грейс Нкрома.