Евгений Прошкин - Русская Фантастика 2006. Фантастические повести и рассказы

— Может, через два часа, может, через неделю.

— Чрез неделю — это плохо, — очень серьезно проговорил Кроман. — Калина может не выдержать.

— Как это «не выдержать»? — быстро и агрессивно переспросил Гусев. — Что значит «не выдержать»? Объясни, что с ним вообще?

— Пока что продолжается болевой шок, — сухо сказал Кроман голосом, похожим на скрип давно не смазанных дверных петель. — Все, что возможно в нашем положении, я сделал. За дальнейшее ручаться не могу.

Его вытянутое, грубой лепки лицо, и так на редкость малоподвижное, сейчас не отражало и следа эмоций. Гусев посмотрел на эту одушевленную маску и разозлился еще больше.

— Мы с Калиной на Флоре пять лет, — плохо сдерживая раздражение, сказал он. — Почти со дня основания Станции. Ты же врач, черт возьми!

Каменная маска дрогнула.

— Извини, — мягко произнес Кроман. — Не злись. Я сам злюсь оттого, что ничего не могу поделать. Перелом позвоночника — это, знаешь… Домой ему скорее надо, вот что.

— Да, — наклонил голову Гусев. — Нам всем надо…

Он встал и с некоторым усилием откинул в сторону дверцу кабины.

— Что ты собираешься делать? — спросил Кроман.

— Купаться, — буркнул Гусев и спрыгнул в воду.

Вода доходила почти до пояса, комбинезон воду не пропускал, зато и тепла не удерживал, но холода Гусев не почувствовал.

«Градусов двадцать восемь-тридцать», — определил он.

Каждый шаг по илистому, топкому дну требовал определенного усилия. Нога, казалось, проваливалась в неведомую глубину без надежды остановить падение, но в конце концов словно повисала без опоры в придонной жиже. Наверное, так же трудно было бы ходить по мягчайшим пуховым подушкам. Это неприятно, но не опасно. Как и на подушках, провалиться в лимане некуда. Шагай в любую сторону — к берегу или еще на сотню километров в океан — все будет точно так же. Только пешком сотню километров по лиману не пройдешь. И десяти не пройти. Сил не хватит. Пять — еще куда ни шло…

На поверхность всплывали крупные пузыри, лопались, распространяя запах сероводорода, на который тут же налетела невесть откуда взявшаяся мошкара, вслед за ней из тумана спикировала стая «бабочек», а завершил всеобщее пиршество промчавшийся над поверхностью летучий голландец — проглотил на лету половину стаи «бабочек» и вновь растворился в тумане.

Четыре года назад Лапранди ушел в лиман в одиночку на катамаране. Когда истек контрольный срок выхода на связь, начались поиски. Лапранди нашли всего в каких-то восьмистах метрах от обездвиженного судна — гидрокостюм не дал телу утонуть. Лапранди умер от истощения и усталости. Он оставил катамаран, видимо увлекшись погоней за кем-то из обитателей лимана, и оказался настолько неосторожен, что не взял с собой маяк. Найти судно в сплошном тумане без единого ориентира он уже не смог. С тех пор любые выходы в лиман в одиночку были категорически запрещены.

За спиной Гусева шумно всплеснуло. Он обернулся, выхватывая пистолет, и замер, не закончив движения. Кроман размахивал руками в поисках равновесия на зыбком дне. Гусев шагнул к нему, поддержал за рукав.

— Ты зачем прыгнул? — грубовато спросил он. — У тебя же нога!

— Просто хочу попробовать, — сквозь зубы ответил Кроман.

Он высвободился, сделал несколько неловких шагов и встал, привалившись к фюзеляжу.

— Будто по киселю ходишь, — пожаловался он, учащенно дыша. — Запах довольно неприятный.

— Только сейчас почувствовал? — усмехнулся Гусев. — Сероводород, основа местной жизни. Это не самое страшное.

— В какой стороне земля? — поинтересовался Кроман.

— Примерно там. — Гусев махнул расслабленной рукой куда-то в туман.

— Действительно примерно, — хмыкнул Кроман. — Ну а все же?

— Да там же, там. Плюс-минус тридцать градусов. Ты же помнишь, как нас мотало перед тем, как мы ткнулись. Если бы гирокомпас не разлетелся вдребезги, я бы тебе ответил точнее… А ты зачем интересуешься? Неужели пешком идти собрался?

Кроман не ответил. Опираясь о фюзеляж, добрался до люка и полез обратно. Гусев обошел вокруг самолета, стукнул мимоходом кулаком по обломку кронштейна хвостового поплавка, затем тоже забрался в кабину и задвинул дверь.

В это время Кроман закатывал рукав на вялой, неживой руке Калины. Бормоча что-то себе под нос, смазал кожу ваткой и сделал укол. Избегая смотреть на беспомощное тело друга, Гусев пробрался к передатчику. Включил, послушал немного и вновь вырубил питание.

— Экономить нужно, — ответил он на вопросительный взгляд Кромана. — Иначе сядут батареи за два дня, тогда нас вообще никто не найдет.

— Два дня? — брови Кромана медленно поползли вверх.

— А ты что думаешь! Два дня — минимальная длительность здешней магнитной бури. Плюс-минус… Да черт его знает, сколько она еще продлится!

— Двух суток Калина может не выдержать, — сказал Кроман. — Нужно искать какой-то выход.

— Выход! — Гусев стукнул кулаком по панели. — Какой выход! Верхом на блине ехать, что ли?

— А можно? — спросил Кроман, и Гусев с изумлением уставился на него.

— Ты что, шутишь?

Кроман наклонил голову, аккуратно опустил и застегнул рукав на руке Калины.

— Я на Флоре всего неделю. К тому же я врач, а не… блинолог, — с обидой произнес он. — Откуда мне знать! Тогда придумай что-нибудь другое. Может быть, не стоит сидеть здесь? Может быть, нужно идти? Не всем вместе, это понятно. Мы бы с Калиной остались ждать здесь.

— Идти? — усмехнулся Гусев. — Куда?

— На берег, к Станции, за помощью!

Гусев тяжело вздохнул и досадливо передернул плечами.

— Не сбиться с направления в этом молоке без единого ориентира в первые же полчаса — просто чудо. Другое чудо — пройти десять километров пешком по лиману. Не слишком ли много чудес ты от меня требуешь?

Кроман суетливым жестом потер ладони, быстро взглянул на Гусева и отвернулся.

— Наверное, ты прав, — проговорил он. — Я все понимаю. Просто Калине действительно нужна срочная операция и…

Он замолчал и без всякой нужды принялся рыться в своей медицинской сумке, вытаскивая и пряча какие-то пузырьки, упаковки таблеток и прочую мелочь. Гусев смотрел на все эти бессмысленные движения, и лицо его медленно наливалось кровью.

— Ты думаешь, я боюсь? — медленно осведомился он. — Если думаешь — так и скажи. Только я на это плюю. Что ты знаешь о Флоре? Об этом чертовом лимане? Что? Ну. хорошо, я пойду. Значит, погибнут уже двое: Калина и я. И неизвестно, кстати, кто раньше. Ты понимаешь или нет? Зачем это тебе?

— Что ты, Гусев! — испугался Кроман. — Совсем я так не думаю. Ты меня просто неправильно понял. Я хотел лишь спросить о возможности и совсем не имел в виду ничего такого. Я действительно тут ничего не знаю…