Тэд Уильямс - Глаз бури

Сначала Саймон не увидел ничего, кроме вездесущих камней и деревьев, одетых снегом. Потом, скользя взглядом по линии низких холмов к востоку, он заметил какое-то движение. Две фигуры странной формы - а может быть четыре, причудливо связанные, - виднелись на вершине хребта, меньше чем в полумиле от них.

- Волки? - нервно спросил он.

Бинабик на Кантаке отделился от отряда, дал товарищам время отойти, потом сложил рупором руки в перчатках.

- Ях аконик мий-айа ну тутусик, хениматук? - его слова разнеслись быстрым эхом и замерли среди покрытых снежной пеленой гор. - На самом деле мы не имеем должности кричать, - прошептал он удивленному Саймону. - Выше в горах это может вызывать снежный оползень.

- Но кого ты…

- Шшш, - Бинабик махнул рукой. Через мгновение фигуры ближней дорогой двинулись вниз по хребту, к путешественникам. Теперь Саймон видел, что это были маленькие люди верхом на круторогих баранах. Тролли!

Один из них что-то крикнул. Бинабик внимательно выслушал и с улыбкой повернулся к товарищам.

- Они хотят знать, куда мы идем, не пожирающий ли людей риммер с нами и не пленник ли он?

- Дьявол их возьми! - зарычал Слудиг. Улыбка Бинабика стала шире, и он снова повернулся к хребту.

- Бинбиниквегабеник эа сикка! - крикнул он. - Ук сиккан мохинак да Йиджарьюк.

Две круглых головы в меховых капюшонах посмотрели на них тупо, как попавшие на солнце совы. Потом один из них постучал себя по груди, другой маленькой рукой в меховой варежке описал широкий круг, и, повернув своих баранов, они в облаке снежной пыли поехали вверх по хребту.

- И что это все значит? - раздраженно спросил Слудиг. Улыбка Бинабика выглядела несколько натянутой.

- Я сказал им, что мы собираемся идти на Урмсхейм, - объяснил он. - Один давал знак питать страх перед злом, другой употребил заклятье против сумасшедших.

Поднявшись в горы, они разбили лагерь в маленькой пещере, выдолбленной в кайме покрова Урмсхейма.

- Вот здесь мы будем оставлять лошадей и те вещи, которые будут в дальнейшем без необходимости, - сказал Бинабик, осмотрев защищенное место.

Джирики подошел к входу в пещеру и прислонился спиной к камню, глядя на скалистую, покрытую снегом голову Урмсхейма, с западной стороны окрашенной заходящим солнцем в розовый цвет. Ветер развевал его плащ и взлохматил, волосы, обрамлявшие его лицо подобно лиловатым облакам.

- Прошло очень много времени с тех пор как я в последний раз видел это место, - сказал он.

- А ты раньше уже влезал на эту гору? - спросил Саймон, возясь с пряжкой подпруги своей лошади.

- Я никогда еще не видел противоположной стороны пика, - ответил ситхи. - Это будет чем-то новым для меня - самая восточная область хикедайя.

- Норнов?

- В Дни Расставания все, что лежит к северу от этой горы, было уступлено им, - Джирики пошел обратно в пещеру. - Киушапо, ты и Сиянди приготовите укрытие для лошадей. Смотри, под наклонными камнями растет кустарник, это может вам пригодиться, если не хватит сена. - Тут он перешел на язык ситхи. Аннаи и двое других ситхи немедленно принялись устраивать лагерь, более постоянный и удобный, чем любой из тех, какими наслаждался отряд с тех пор, как покинул охотничий домик.

- Эй, Саймон, смотри, что я приносил! - крикнул Бинабик. Юноша прошел мимо троих солдат, раскалывавших только что срубленные небольшие деревья на дрова. Тролль сидел на корточках, вытаскивая обернутые промасленной кожей предметы из седельной сумки. - Кузнец в Наглимунде думал, что я настолько же безумный, насколько маленький, - улыбнулся Бинабик, когда подошел Саймон. - Но он изготовлял для меня все, чего я желал.

Из развязанных мешочков посыпались очень странные предметы: покрытые гвоздями металлические пластины с кожаными ремнями и пряжками, странные Молотки с острыми концами и нечто вроде упряжи для очень маленьких лошадей.

- Что это такое?

- Для уговаривания и покорения гор, - самодовольно улыбнулся Бинабик. - Даже кануки, очень быстроногие жители, не влезают на очень высокие вершины, когда совсем не готовы к этому. Смотри, вот это, чтобы надевать на сапоги. - Он показал на пластины с гвоздями. - А это ледяные топоры - они имеют большую пользу. Слудиг, с несомненностью, узнает их.

- А сбруя?

- Чтобы мы могли связывать себя вместе. Если идет дождь со снегом или если прибежала лавина, или если лед слишком тонкий, когда один упадет, другие могут удерживать его тяжесть. Если бы я имел время, то приготовлял бы упряжь и для Кантаки тоже. Она будет огорчаться, оставаясь сзади, и мы будем иметь грустное расставание, - смазывая и полируя все это, тролль напевал себе под нос тихую мелодию.

Саймон молча смотрел на снасти Бинабика. Почему-то он думал, что лазить по горам ничуть не труднее, чем подниматься по ступенькам Башни Зеленого ангела - круто в гору, но, в сущности, ничего более страшного, чем обыкновенный трудный переход. Эти разговоры о падениях и лавинах…

- Хо, Саймон-парень! - Это был Гримрик. - А ну-ка давай, делай дело. Собери хотя бы немного щепок. Устроим последний хороший костер перед тем как лезть в горы, искать свою смерть.

Этой ночью в его снах снова возникла белая башня. Он отчаянно цеплялся за ее скользкие окровавленные стены, а волны выли внизу, и черная красноглазая тень наверху звонила в гибельные колокола.

Трактирщик поднял глаза и открыл рот, чтобы заговорить, но остановился, не сказав ни слова. Он моргал и сглатывал, как голодная лягушка.

Вошедший был монахом в черной рясе с капюшоном, его одеяние в нескольких местах было запачкано дорожной пылью. Что в нем бьшо удивительным, так это размеры. Он был нормально высокий, но могучий, как бочка, достаточно большой для того, чтобы комната таверны - не самая светлая из всех возможных, надо отметить, - заметно потемнела, когда он протиснулся в дверь.

- Я… Извините, отец, - трактирщик заискивающе улыбнулся. Этот слуга эйдонитского бога выглядел так, как будто, увидев грешника, сжимает его, пока грех не вытечет вместе с кровью. - Что вы спрашивали?

- Я сказал, что обошел все кабаки на каждой улице у этой пристани, и нигде мне не было удачи. Спина у меня болит. Налей мне кружку чего-нибудь покрепче. - Он протопал к столу и опустил свое грузное тело на скрипучую скамью. - В этом богом проклятом Абенгейте больше трактиров, чем дорог, - трактирщик заметил, что монах говорит с акцентом жителя Риммергарда. Это объясняло нежный розовый цвет лица монаха: трактирщик слышал, что густые бороды мужчин-риммеров приходится брить трижды в день - а те, которые этого не делают, просто отращивают их.

- Это портовый город, отец, - сказал он, поставив здоровенную бутыль перед сердитым помятым монахом. - А в эти дни, когда такое творится. - Тут он передернул плечами и состроил гримасу. - Ну просто уйма приезжих ищет комнату.