Александр Горбовский - НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 9 (1970)

Вот тебе и дядя интересный! А вид такой проникновенный!

И Юля поспешно выключает прибор. Ведь она не только слова слышит, ей и ощущения передаются — в желудке костер, по пищеводу ползет тепло… Страдать еще из-за этого любителя жирной закуски!

«Для врачей, вероятно, полезен папин прибор, — думает она. — Не надо выспрашивать, внешние симптомы искать. Чувствуешь боли больного».

Постепенно она научилась отличать людей с мышлением преимущественно логическим, словесным и преимущественно с образным (художественные натуры). Логики мыслили словесно и редко сообщали что-либо содержательное, проходя мимо. Прохожие были, как книга, раскрытая наугад. Мало вероятия, чтобы две строки, выхваченные из текста, заинтересовали сразу. Но натуры художественные всегда показывали интересное, Их мозг был полон иллюстрациями. Картинки можно рассматривать даже и в наугад раскрытой книге.

Головы детей были интересны в особенности. Они были набиты картинами, как галерея, как телевизор, точнее. Юля часами простаивала у решетки детского сада. Вот шестилетний малыш уселся верхом на скамейку: машет флажком, кричит: «Ту-ту!» А что у него в голове? Законченная картина железной дороги. Скамейка-это паровоз, он сам в темно-синей форме с молоточками на петлицах, но сидит верхом на котле почему-то и держится за трубу. Рельсы бегут навстречу, льются под колеса голубыми канавками, расступаются телеграфные столбы. Ту-ту! Труба гудит, вскипает белый пар над свистком. Вот и платформа, наполненная народом. Ту-ту! Граждане, отойдите от края платформы, это опасно! Рука хватается за рычаг. Так-так-так, так-так… так! Замедляется перестук на стыках. Стоп! Двери открываются автоматически, Осторожнее, граждане, детей толкаете. Детей в первую очередь!

— Ну а ты чем расстроен, малыш? Почему глаза трешь кулачками, хнычешь?

— Фе-едька меня толкну-ул! Он здо-ро-овый и толкается!

— Ничего, скоро ты вырастешь, еще и не так толкнешь Федьку! Прислушивается. Перестал хныкать. Улыбается все увереннее. Воображение заработало. Юля видит, как малышок растет, пухнет, грудь раздалась, плечи во, кулаки — во! Догнал какого-то тощего парня с исцарапанными коленками, ка-ак толкнул. Тот взлетел выше дома, выше самой высокой сосны. Потом — бряк оземь. Лежит, хнычет. А безжалостный мститель как наподдаст снова (тоже звереныш!). И улетел Федька в голубое небо, словно футбольный мяч. Все вокруг кричат: «Штука, штука!» И малыш уже не малыш, а знаменитый футболист, белая майка с синей полоской, заглавное «Д» на груди. Еще удар, еще!

Так у каждого целая фильмотека в голове, аппликации из картинок жизненных, книжных, телевизионных, и так воображением перекрашено, что и не всегда разберешь, что откуда.

— Ну, а ты, лохматая собачонка, бегущая навстречу с поджатым хвостом, тоже воображаешь что-нибудь?

Мир нечеткий, размыто-тускловатый, но густо пропитанный запахами. Запахи резкие, выразительные и очень волнующие: аппетитные, ласковые, тревожные, зовущие, пугающие.

Вдруг среди этих запахов чудище: великан на розовых столбах, белозубая пасть, вытаращенные глаза в темной шерсти. Заметил, уставился, вот-вот ударит своими розовыми столбами, пришибет насмерть.

Взвизгнув, собачонка кидается в сторону.

Юля смущена. Это она — оскаленный великан с вытаращенными глазищами. Такое искаженное представление!

Куры же, хоть и кудахтали болтливо, ничего не показали Юле. То ли картин не было в их курином мозгу, то ли по физиологии своей птичий мозг слишком отличен от человеческого, совсем иные сигналы посылал, непереводимые на наш код.

Прослушивать детские головы было интересно всегда, взрослые не всегда, а иногда даже и неприятно.

Юля отключала викентор, завидев на углу группу бездельничающих парней. Такого наслушаешься о себе, потом кажется, что не отмоешься.

А один раз было так: идет навстречу женщина средних лет, одета прилично, впрочем, все сейчас одеваются прилично. Лицо не слишком интеллектуальное, губы намазаны ярко, немножко поджаты. Чувствуется уверенность в себе. Эта в жизни сомнений не знает. Юля загадала про себя. Кто она? Наверное, маленький распорядитель, кассирша на вокзале или заведующая салоном. Нужный всем человек, привыкла очередь осаживать.

В мозгу женщины Юля увидела себя. И услышала комментарий:

— Вот еще одна вертихвостка. Ходит, дергается, думает, что на нее все смотрят. А на что смотреть: ноги, как палки, коленки красные, цапля в юбке.

Долго стояла Юля перед зеркалом, даже всхлипнула. Ну почему же «цапля в юбке, ноги, как палки»? Нормальные спортивные ноги, загорелые. Надо же! За что обидели?

Сама себе ответила:

«Кто сует нос в чужую дверь, прищемить могут».

В первый раз усомнилась тогда она в отцовском изобретении. А во второй раз на вечеринке по случаю Мусиной помолвки.

Юля чуть не прозевала эту помолвку. Все сидела над черновыми записями на даче, в общежитие не заглядывала весь август. А там ее ждала открытка от Муси — туристской спутницы — о том, что им надо повидаться обязательно и очень срочно; во что бы то ни стало, потому что есть один секрет сверхсекретнейший, а какой… Юля не угадает ни за что.

Юля не угадала-таки. И отцовский аппарат ничего не сумел бы вычитать по открытке. Но Муся сама жаждала раскрыть тайну, при первом же телефонном разговоре сообщила секрет. Секрет в том, что она выходит замуж. За кого? Ни за что не угадаешь. За Бориса — их инструктора. Да-да, за Бориса! И они уже ходили в загс, подавали заявление. Когда распишутся, будет самая настоящая свадьба, а сейчас, кроме того, еще и помолвка, как в старину бывало. Только с помещением задержка, сама Муся в общежитии, у Бориса комнатенка шесть метров, гостей не назовешь.

Почему-то Юля почувствовала легенький укол, совсем легчайший. Нет, Борис ей не нравился: крепкий такой, спортивный, но очень уж молчаливый, все кажется, что ему и сказать нечего. Борис не нравился Юле, но она считала, что нравится Борису… И Виктору из Театрального, и Семе-эрудиту, и бывалому Мечику. Всем нравилась, а предложение сделали неповоротливой Муське.

Но Юля тут же пристыдила себя, обругала «воображалой», кинулась расспрашивать обо всех подробностях, предложила активную помощь в организации… и даже после минутного колебания предоставила дачу для вечеринки. Подумала было, что неделикатно через полтора месяца после смерти отца устраивать веселье в его доме… Но отец был такой добрый. Умирая, заботился о ее счастье. Наверное, и для счастья другой девушки предоставил бы викентор. Если это так нужно для счастья Муси…

Два дня они бегали по магазинам, закупали закуски и деликатесы. Муся все искала крабы, потому что у ее сестры на свадьбе был салат с крабами. Мусе казалось, что без крабов и помолвка не помолвка. Крабов так и не нашли, но Юля спасла положение, сотворив по старинному, от матери заимствованному рецепту, экзотический салат с кетой и апельсинами, какого даже у Мусиной сестры не было. Вино, как полагается, обеспечили мужчины, а Виктор принес, кроме того, магнитофон и раздобыл ленты с фольклорными туристскими песнями; «Умный в горы не пойдет», «Связал нас черт с тобой веревочкой одной», «Про пятую точку» и «Бабку-Любку».