Геннадий Ерофеев - Прокол

Непрерывный и плавный процесс постепенно нарастает. Чем меньше становится радиус Вселенной, тем быстрее происходит "выпот" частиц. - Похоже на то, что происходит с исправным и хорошо накачанным футбольным мячом, - вставил я. - Вроде бы ни дырочки, и ниппель исправен. Но если полежит несколько месяцев, то всё равно воздух выйдет, и мяч обмякнет. Аналогия, понимаю, не очень... - Ну почему же, - тактично сказал Хаббл, - вполне подходящая в первом приближении. Суть схвачена. Только вот ниппеля, будем считать, никакого пока нет. Но сейчас увидите, что он упомянут как нельзя кстати. Интересно, что в электрически нейтральной замкнутой Вселенной при внесении в неё минимального количества электричества, в виде одиночного электрона, например, - образуется сферическая горловина радиусом 10-33 см, связывающая её с Ужасным Великим Нечто - так назовем пока то, куда она может "открыться". - Хаббл улыбнулся. - Вот вам и ниппель. - Да-а... Теперь не хватает только "футболиста", который бы "стравливал" Пространство через "ниппель". - Не спешите. Дойдёт черёд и до "футболиста", - уверенно произнёс Хаббл. Хотя тут для нас ещё "темна вода в облацех". Мой интерес к разговору всё время возрастал. Слушать доктора Хаббла было легко и приятно. - Через такой "ниппель" всё равно ничто и никто не проскочит, - продолжал он. - Мы отвлекаемся, вы понимаете, от ультрамикроскопических размеров. "Червоточина", "кротовая нора", "тоннель" - чрезвычайно образно, легко, и понятно для меня оперировал жаргоном космологов Хаббл, - закроется, схлопнется в неимоверно короткий промежуток времени при такой попытке "турникет" раздавит вас. И "стравить" Пространство не удастся. - И как же избежать схлопывания? - со сдерживаемым нетерпением спросил я. Но здесь Хаббл развёл руками, несколько охладив мой нарастающий энтузиазм: - Пока не видно способа стабилизации "норы". Даже на теоретическом уровне. Однако вам, я думаю, хочется ближе к делу? - Он словно угадал мои мысли. - А то у нас получается пока лишь лекция по космологии. - Для меня крайне важно всё, что вы говорите, - искренне уверил я. Нужно было впитывать информацию, чтобы заполнить ею до краев "дуршлаг" Эдди Лоренса. - И, вдобавок, чертовски интересно. - Тогда слушайте дальше. Мы не сидели бы вчера здесь с вашим Шефом и сегодня с вами, если бы я не имел сказать более того, что уже сказал. Вот мои соображения. - Хаббл посмотрел в окно и начал говорить так, будто лишний раз хотел убедить самого себя: - Наши наблюдения показывают, что уже три с лишним года происходят периодические ускорения процесса сжатия. Причем скорость сжатия возрастает на несколько порядков. Чтобы это представить, нужно знать, что естественное сжатие нашей Вселенной должно, по расчётам, продлиться 20...25 млрд. лет, а при постоянно открытом "ниппеле" - всего 100...150 тысяч лет. То есть фактически это катастрофа. Как-то я прочитал в научно-популярном журнале о старинной истории с пульсарами и потому усомнился: - А может быть, Разум тут ни при чём? Вспомните пульсары. - Я тоже сначала думал так. Процесс сначала носил случайный, хаотический характер. Но за полгода установился, систематизировался. Я связываю это с тем, что там, - Хаббл поднял палец вверх, - отработали, отрегулировали процесс, и теперь периодически "травят ниппель". Так сказать, рабочие будни. Не знаю, каким образом удалось стабилизировать "тоннель" и преодолеть другие, не менее грандиозные трудности. Одно несомненно: прежде всего нужно было внести лишний электрон во Вселенную. - И где же его в таком случае взяли? - весь подобравшись, спросил я. - Сделали, - коротко и веско ответил Хаббл. - ? - Вы что, серьёзно? - я совершенно был сбит с толку. - Куда серьёзней! - Хаббл не выдержал, вскочил с места. - У нас всё было рассчитано, всё было подготовлено. Мы могли сделать электрон, мы должны были его сделать! - вскричал он. Мы не смогли, не можем и не сможем сделать это. И я знаю, почему. - Почему же? - осаживая себя, спокойно осведомился я. - Потому, что он уже есть. И второго создать невозможно: действует принцип запрета Нопфлера. И он не "собирается" - распадается, не успев родиться. Вот вам один из самых весомых доводов. Я тоже поднялся с неудобного дешёвого стула скромного конференц-зала, и мы с Хабблом уставились в окно. Всего часа полтора назад мы с Шефом вот так же стояли у окна его лунного кабинета. Но теперь за мутноватым стеклом вместо звёздного шатра виднелась вымощенная брусчаткой мостовая, серые унылые дома, железнодорожный виадук и плавно ныряющая под него улица, по которой я пришёл в Институт. Сыпал мелкий дождь. Немногочисленные прохожие уже раскрывали зонты. Хаббл нарушил молчание: - Уверяю вас: "ниппель" работает, - то, чего мы опасались, уже сделано. И сделано это людьми. Я подчёркиваю - людьми. Чуть позднее вы поймёте это. Хаббл был поразительно серьёзен. - Но вы ведь ждете фактов, и фактов отнюдь не научных, вы ждете также, что я назову хоть какое-то имя. - Щёки его порозовели, он волновался. - Я могу ошибиться. Но я обязан назвать это имя. Я называю это имя - профессор Джестер Дёрти. Семь лет назад он ушёл из нашего института на вольные хлеба. Четыре года назад обнаружены первые нерегулярные ускорения сжатия. Три с лишним года назад они стали повторяться периодически. Три года назад мы предприняли попытки создать электрон. Они до сих пор не удались... - А всего час назад я обезвредил "клопа" в своём служебном звездолёте, - в тон Хабблу подытожил я. - Да, доктор, я уже почти согласен с вами. Хаббл покивал головой. - Раз уж имя названо, то сначала буквально пару слов о профессоре Дёрти. Если можно. - Произнося последние слова, я не юродствовал, как недавно перед Шефом, спрашивая у него разрешения сесть. Нам обязаны были говорить и показывать всё. Но Хаббла я именно просил. Он невольно вызывал уважение - этот человек, голова которого, в отличие от моей, не была набита преимущественно мускулами. - А потом, хотя бы для очистки совести нам надо пофантазировать и ещё кое о чём, - добавил я. - Дёрти, - сразу сказал Хаббл, - типичный честолюбец и генератор идей. Великий эксцентрик, шутник и мистификатор. И голова у него удивительная. Но главное - он мизантроп. Так что при таком букете... - Хаббл пощурился. - Помните фильм, где старик, лежащий на смертном одре, поджигает сиделке газету?.. Короче, я его знаю. Он не остановится ни перед чем и способен на всё. Когда он покинул нас, ему было далеко за шестьдесят и он уже тяжело болел. - Хаббл остановил на мне свой проницательный взгляд и, упреждая меня, спросил: - Я думаю, о земных связях вам сейчас не надо? - Не моя забота, - отозвался я. - Здесь, на "огороде", подсуетится Земной Отдел. Информацию передадут, если надо. А мои сферы, как вы и сами понимаете, - в Большом Космосе. - Ох, об этих сферах в нужном вам аспекте мне судить, как ни странно, труднее. - Он надолго задумался. Прошумел по виадуку поезд, потом ещё один, и ещё. Тускло блестела намокшая брусчатка; дождь лил, не переставая. - Ну вот, получайте, - наконец повернулся ко мне Хаббл. - Если правда, что всё в детективных романах закручивается сначала в отеле, клубе или баре, то вот вам сразу и отели, и клубы и бары. Я говорю о комплексе "Платинум сити". Дёрти изредка наведывался туда. Приходилось бывать? - Нет. Но теперь побываю обязательно. А сейчас вернёмся немного назад и, как я вам говорил, пофантазируем. У меня несколько вопросов. - Валяйте, - махнул рукой Хаббл. - Вот вы говорили, что как только во Вселенной появится лишний электрон, сразу возникнет сферическая горловина. Но где, в каком месте, в каком уголке Мира? То ли у вас под рукой, то ли за миллионы парсек отсюда? И как её потом найти? - Мощный вопрос, - с удовольствием произнес Хаббл. - Вы ведь хотели быть физиком? - вдруг спросил он. - Хотел, но не очень, наверное. А потом прокатился с подружкой на чужом звездолёте... - Ну, ещё не всё потеряно. Только хотеть надо сильней. Вам сколько лет? - Тридцать два. - Мне сорок два. А вопрос действительно трудный, - вздохнул Хаббл. - Я сам об этом всё время думаю. Но порадовать мне вас нечем. Искать горловину, просто прочёсывая Метагалактику - никакой жизни не хватит. Да и чем искать? Приборы... Мы, когда собрались делать электрон, намеревались сначала сразу же его заэкранировать. На время решения этой проблемы. Что-то мелькнуло в его глазах. - Неужели Дёрти решил её? - А почему Дёрти, а не другие, инопланетные существа нашей Вселенной? продолжал я закидывать его вопросами. - Э, да вы же сами прекрасно понимаете. Они все не так давно слезли с деревьев. Звездолёты-то делать толком не научились. А Т-газолин, Т-двигатели, демпферы для звездолётов и почти всю другую сложную технику и технологию покупают у нас, у людей. В качестве же помощников или преемников Дёрти, согласен, они могут подойти. Вот фаллоусы, например. Кстати, внешне совсем не отличаются от людей. - Сам так думаю, - сказал я. - Хотел узнать вашу точку зрения. - А как тогда насчёт, как вы изволили выразиться, Ужасного Великого Нечто? - О, здесь у нас есть спец - Джон Вилер. Он разрабатывает гипотезу о системе всевозможных альтернативных квантовых вселенных. Они, по его мнению, существуют в параллельных "слоях" пространства - времени. Причём эти гипотетические вселенные находятся на различных стадиях эволюции и вот здесь Вилер расходится с нами - связаны между собой "кротовыми норами". То есть он полагает, что "кротовая нора" есть всегда, да при том и не одна. Таким образом, сверхвселенная Вилера предстает в образе чрезвычайно разветвленного дерева. Но пусть даже и так - "норы" эти всё равно не "развальцованы". - Ясно одно - усмехнулся я, - теперь популярная у нас в Департаменте поговорка "Вселенная пространственно замкнута - никуда они не денутся" теряет смысл. А что, хоть приблизительно, можно сказать о Мире, с которым мы, возможно, уже связаны, благодаря профессору Дёрти, "развальцованной трубкой"? - Здесь опять нужно сослаться на Вилера. Он полагает, что ближайшие к нам Миры, то есть те, с которыми мы непосредственно связаны "тоннелями", должны отличаться от нашего не намного. Не забудем, конечно, о различных стадиях эволюции. Например, говорит Вилер, та предполагаемая расширяющаяся Вселенная, в которую, может быть, прорубил окно профессор Дёрти, повторит историю нашего Мира с различием в деталях. А вот те Миры, куда можно попасть только через ближайшие к нам Вселенные - назовем эти Вселенные "проходными комнатами" - уже более отличны от нашего. И так далее. Но повторяю: это пока всё гипотезы Вилера. У меня захватило дух, честное слово. Гипотеза Вилера могла очаровать кого угодно. "Да, серьёзные ребята", - подумал я, вспомнив Шефа. Эдвин Хаббл наблюдал за мной с улыбкой: - Думаю, чисто случайно "прободение" произошло в расширяющуюся Вселенную, вот наше Пространство и перетекает туда. Расчёты говорят об этом. - Уф-ф, тогда ещё вопрос. Но ведь "тоннель" могли создать чудаки из той, расширяющейся Вселенной? - Вряд ли. Расширяющаяся Вселенная - молодая по самому своему определению. Полагаю, аборигены ещё не достигли такого уровня, как мы в нашей старой, сжимающейся. Хотя фаллоусов тамошние обитатели, может быть, и превосходят в развитии. Я продолжал засыпать Хаббла вопросами. Я заходил справа и бил его по корпусу, я заходил слева и наносил ему свинги в голову, я стремился достать его подбородок апперкотом, я потрясал его своими мощными прямыми в грудь и подлыми и коварными - поддых. Но он, хоть и по очкам, но выигрывал бой. С распухшей головой, повисая на канатах, сплетённых из его предупредительности и доброжелательности, я смиренно произнёс наконец: - Убедили. Но если в принципе есть действующий "тоннель", то выходит, что как мы сможем проникнуть к ним, так и они смогут проникнуть к нам. И что тогда - звёздные войны? - А вот это уж, извините, хлебушек вашего Департамента, - парировал Хаббл. - Скажу лишь в утешение, что "тоннель" этот не надо ассоциировать с Ла-Маншским. Его эксплуатация должна быть не столь проста, а пропускная, так сказать, способность, энергетические траты... Но всё равно его существование создаёт нам массу проблем и прямую угрозу. Вы и сами понимаете, что игра идёт крупная. Как любят говорить космологи: "В этой великой игре мы одновременно игроки, карта и ставка". "Ну, Шеф, ну, плагиатор!" - весело подумал я и с важным видом закончил цитату: - "Никто не продолжит её, если мы уйдем из-за стола". Мы с Хабблом посмотрели друг другу в глаза и расхохотались. - Эдвин, - сказал я, впервые называя его по имени, - благодарю вас. - Не стоит, - просто ответил он. - Зайдемте всё-таки на минутку ко мне в кабинет, я отмечу ваш пропуск. Мы зашли в комнату 319, где на столе лежало несколько листов писчей бумаги, хорошо отточенные простые карандаши и ластик. - Неужели с таким вот "реквизитом" вы решаете сложнейшие задачи? удивился я. - Да, реквизит предельно прост. Бумага, карандаш и ластик. - Хаббл протянул мне пропуск. - Вот, пожалуйста. - Проще некуда, - заметил я. - Проще только у философов. Говорят, им даже ластики не нужны. Хаббл хохотнул: - Вообще смешно. И всё же философия имеет для нас исключительно большое значение. Мы тепло расстались с ним, и я покинул Институт Метагалактики.Читать дальше