Кирилл Кудряшов - Холод

— Ладно, вернемся к делу, — вдруг посерьезнел Матвеев.

Сергей, вдруг, вспомнил, как в давно ушедшие Советские годы замполит корабля, на котором довелось следить тогда еще младшему лейтенанту Холодову, рассказывал молодым «дьяволам», как происходит вербовка агентов.

«Сначала вас размажут по стенке. Но не физически, нет — морально. Укажут на ваши сильные и слабые стороны, ткнут в них пальцем, наглядно покажут, как вы ошибались, делая свое дело. И не важно, какое это дело, и куда вас вербуют. Если вы попали в руки военной разведки другого государства, то первым делом вам продемонстрируют преимущества ИХ системы перед вашей. Если вы — работник некоего капиталистического предприятия, а другой аналогичное предприятие хочет переманить вас к себе — вам не будут рассказывать какая у НИХ большая зарплата. Это произойдет на последующих этапах… Сначала вам покажут, насколько мала ВАША зарплата. Насколько бездарен ваш начальник. Наконец, насколько бездарны вы сами.

Обязательно будет лирическое отступление с экскурсом в прошлое вербовщика, который и позволит вам убедиться в собственной ничтожности. А когда прозвучит фраза «А теперь вернемся к делу» — можете быть уверенными, что начинается основной этап. Непосредственно вербовка…»

Сергей улыбнулся и вновь скрестил руки на груди. Давайте, товарищ генерал! Вербуйте! Попытайтесь переманить меня на свою сторону, а я, в свою очередь, попытаюсь удержаться там, где нахожусь. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Вернемся… — согласился он.

— Я говорил тебе, что мы не можем применить никакое оружие мощнее автоматов против буранников, пока они находятся в водохранилище. Не можем — не по тому, что мне дан такой приказ, и не потому, что перебьем всю рыбу. Рыбы здесь и так не так уж много, а на приказ я сам бы наплевал, если бы это принесло пользу.

Представь, что мы пробили лед, опустили на дно несколько десятков зарядов и взорвали их одновременно. Представь даже, что все буранники, которые в этот момент находились под водой, погибнут, не выдержав акустического удара. Но во-первых, я отнюдь не уверен, что они действительно погибнут, во-вторых очень вероятны жертвы среди населения — откуда ты знаешь, кого и когда понесет на лед. А в-третьих… Я сказал, погибнут все буранники, которые будут находиться под водой. А ты можешь быть уверен в том, что абсолютно все они живут там, подо льдом? Может быть несколько этих тварей стоит в дозоре в ближайшей лесополосе?

К тому же, ты говоришь, они разумны. Настолько разумны, чтобы понять, что предметы, опускаемые под воду — опасны? Настолько, чтобы понять, что пора бежать, уходить как можно дальше от воды…

Мы не сможем уничтожить разом их всех. А как поведут себя те, кто останется в живых? Что, если они выйдут на улицы города? Ты, ведь, знаешь, как они размножаются? Что, если хотя бы один буранник появится в центре Новосибирска? Сколько людей погибнет? Сколько буранников окажется в городе через трое суток? А через шесть, учитывая, что этим тварям нужно есть, а чтобы есть — нужно КУСАТЬ, смешивая кровь жертвы со своей слюной?

Подумай, ведь мы до сих пор знаем о них ничтожно мало! Может быть лучше пока смириться с потерями и позволить буранникам тихо жить в Обском море, время от времени выходя на охоту и убивая людей? Пусть даже так, как сегодня — сотнями. Пусть даже будут гибнуть твои ребята. Ведь разве не для этого нужны солдаты? — умирать ради того, чтобы другие люди могли жить.

Холод, я могу хоть сейчас набрать номер, и по одному моему приказу вокруг Обского моря соберутся все «Грады», которые найдутся в пригородных частях. И все они одновременно дадут залп…

Если бы я был уверен в том, что так мы решим проблему — я бы сделал это, и пусть Кремль потом снимает с меня стружку, а то и голову. Но ведь, согласись, мы не имеем права играть в орлянку, когда на кону такие ставки.

Сергей посмотрел в глаза генерала, пытаясь разгадать этого человека. Пытаясь понять, правду ли он говорит сейчас, или же пустил в ход все средства из своего арсенала убеждения?

Все казалось действительно правильным и логичным. Действительно, предугадать контрудар буранников, выживших при подобной атаке, было невозможно. Но с другой стороны… Если Матвеев и в самом деле настолько всесилен, как говорит о себе, то неужели все вооруженные силы, сосредоточенные в Новосибирске и области не смогут противостоять горстке этих существ? Да, быть может будут жертвы. Быть может даже много жертв… И конечно же, полетят головы — не в прямом, в переносном смысл, и первой полетит голова самого Матвеева, осмелившегося нарушить прямой приказ из Кремля. Но, как сказал сам же Матвеев, разве не для того существуют солдаты, чтобы умирая позволять жить другим?

— Павел Саныч, — заговорил Сергей, — Да, во многом вы правы. Но я склоняюсь к тому, что если некоторое количество буранников сумеет выжить после нашего удара — мы сможем достойно встретить их на берегу. Дайте мне и моим парням оружие, к которому они привыкли, несколько машин и пару вертолетов, и я уверен, что мы сможем контролировать Бердск. Новосибирск прикроете вы — людей у вас гораздо больше, пусть они и… — он хотел сказать «не идут ни в какое сравнение с нами», но вовремя сдержался и произнес, — Несколько хуже подготовлены.

Матвеев покачал головой и вновь отвернулся к окну.

— Я же сказал, я не враг тебе, Холод. Мы делаем одно дело…

— Нас направили сюда делать одно дело, но теперь я вижу, что нужно действовать по обстоятельствам. Почему вы сбрасываете со счетов то, что произошло сегодня? Крушение поезда было подстроено буранниками! Сотни жертв и, если уж на то пошло, миллионы убытков. А что, если из воды выйдет не десяток буранников, выживших после массированной бомбардировки водохранилища, а все, сколько их там есть?

— А сколько их там? — генерал обернулся, выжидающе глядя на него, — Сколько, Холод? Сколько, и на что они способны? Зачем сделали то, что сделали сегодня?

— Я не знаю.

— И я не знаю. И никто не знает!!! Мы ничего не знаем о них… Холод, ты же боевик, бывал в таких передрягах, какие мне и не снились. Скажи, ты бы пошел в атаку на противника, о котором ничего не знаешь? Представь, что ты — по одну сторону перевала, а по другую — враг. Но кто он, и сколько — ты не знаешь. Ты пойдешь в атаку? Поведешь своих «дьяволов» через перевал?

— Нет. Сообщу по рации координаты противника и попрошу накрыть их «Градами».

Матвеев всплеснул руками и покачал головой, выражая полное пренебрежение к подобному плану.

— Как же у тебя все просто, а? Действительно, пришел, увидел, победил. Ладно, Холодов, поговорить с тобой по-хорошему не получилось. Я надеялся, что ты поймешь меня и начнешь действовать соответствующим образом. Путь будет все так, как ты привык. Я — генерал, ты — капитан первого ранга. Может быть у себя во флоте ты чего-то и значишь, но здесь ты подчиняешься мне.