Кирилл Еськов - Японский оксюморон

...Так вот, предлагаемая вашему вниманию работа как раз и написана в означенном жанре типа-истории. Не претендуя на лавры отцов-основоположников, а также Евгения Лукина, отменившего некогда своим известным декретом всю историю, что от Гостомысла до Тимашева, причем "в мировом масштабе", автор ставит перед собой задачу более локальную. Объектом нашего эксперимента станет история всего лишь "одной, отдельно взятой страны". И даже не России (не, ну почему - как какой острый опыт, так непременно - Россия?! прям русофобы какие-то...), а вполне заморской Японии; ну, той самой, которая есть "Симметричный близнец и противоположность Англии по ту сторону Евразии" (Г.Ю.Любарский, "Морфология истории").

(C)

Япония, которой не может быть

Существует ряд стереотипов, настолько примелькавшихся "сторожевым постам" нашего критического восприятия, что те беспрепятственно пропускают их внутрь "охраняемого объекта" (сиречь - сознания), не утруждая себя должной "проверкой документов". Ну, например, такой: базовые ценности нашей, европейской, культуры (те, что мы именуем "общечеловеческими ценностями", и оттого искренне полагаем себя вправе навязывать их всей прочей Ойкумене хоть бы и силой оружия) есть ценности христианские. Между тем, чтобы опровергнуть это утверждение по формально-логическим основаниям необходимо и достаточно следующее. Надо найти цивилизацию, основные социокультурные константы которой в существенных своих чертах совпадали бы с европейскими но сформировались бы при этом без участия христианства. Именно этим требованиям к "контрольному эксперименту" и удовлетворяет современная Япония ("современная" - имеется в виду пост-мэйдзийская).

В сроду не знавшей христианства пост-мэйдзийской Японии (а с тем, что христианские эксперименты 16-го века не оставили по себе никаких значимых следов в японском социуме, кажется, согласны все) с "общечеловеческими" ценностями как раз - полный порядок. Убедиться в этом "не просто, а очень просто": достаточно снять с полки книгу либо видеофильм кого-нибудь из японских классиков. Ну, Миядзаки Хаяо с его "Свинья, которая не летает - это просто свинья" и "Лучше уж быть свиньей, чем фашистом" - это, пожалуй, даже и чересчур, а вот Ясудзиро Одзу подойдет для примера в самый раз.

Итак, "Вкус сайры", 62-ой год; прелестное европейское ("европейское" в смысле "не-голливудское") неореалистическое кино, доброе и ироничное; больше всего, пожалуй, смахивает на Иоселиани. Четверо друзей, имеющих давнюю традицию... чуть было не сказал: "На Новый Год ходить в баню", но нет - эти собираются по вторникам в рыбном ресторанчике. У каждого из четверых куча проблем: с повзрослевшими детьми, с собственными стариками, с бесом (который в ребро), etc. По ходу дела один из четверки (в войну - старший офицер эсминца, а ныне топ-менеджер крупной корпорации) случайно сталкивается на улице со своим бывшим боцманом; тот нынче хозяином чего-то мелко-авторемонтного, так что иерархическая дистанция между ними примерно та же, что и была. Однополчане падают друг дружке в объятия (чисто "Белорусский вокзал"...) и немедля закатываются в пустой по поздневечернему времени бар. Принимают на грудь по стаканУ бренди (летальная доза для японца, как я понимаю) и, под немногословные воспоминания о "дымном небе над Окинавой", испрашивают по второму. Тетка-барменша, которую явно тоже что-то связывает с означенным "дымным небом", немедля занавешивает входную дверь табличкой "Closed" (иероглифами), лезет в какие-то свои захоронки под стойкой и ставит для ветеранов ветхую пластинку с императорским маршем - явно из тех, что лица более законопослушные исправно сдали в 45-ом по приказу оккупационной администрации в ходе демилитаризации страны. Некоторое время все трое в ностальгическом единении вслушиваются в "нашу славу боевую, нашей юности полет", после чего топ-менеджер высаживает - не закусывая - еще стакан и задумчиво резюмирует, с вполне себе иоселианиевскими интонациями: "Блин! Как же это мы, с такими песнями - и войну просрать умудрились, а?" ...А теперь подымите мне веки и укажите - что же наличествует в оной сцене такого специфически-азиатского, буддистско-синтоистско-конфуцианско-сакуросозерцательного, чтоб оно было превыше понимания тупого россиянина?

Нет, я, упаси бог, не утверждаю, будто местного колорита в фильме нету вовсе: ракурсы, к примеру, берутся обычно с высоты колен - ну, это вообще "фирменный знак" японского кинематографа... Только ведь речь, как легко догадаться, не о том. Я просто-напросто хочу сказать, что в мире существует ряд территорий, традиционно формирующих социокультурную периферию Европы (Россия, Латинская Америка, та же Грузия), и Япония - одно из звеньев этого обрамления. (Если тут кого оскорбляет слово "периферия" - можете говорить "фронтир"... ну как - сразу полегчало?) И раз уж мы относим к Европейской культуре Иоселиани с Кустурицей и Маркесов-Борхесов-Кортасархесов, то ровно с теми же основаниями следует включать в нее и Акутагаву с Миядзаки. (Нечего удивляться, кстати, что между этими - сажем так: евро-ориенированными культурами возникает некое полумистическое сродство, "влечение - род недуга"; вспомните дивную новеллу Акутагавы "Вальдшнеп", в коей Толстой с Тургеневым принуждены автором разруливать возникший между ними конфликт, действуя чисто в рамках самурайской этики). Да, конечно - в современной японской культуре наличествует не только Акутагава, но и Кавабата (чистый дзэн); так ведь и у нас, в России, хватает отмороженных "деревенщиков", читать которых можно лишь с чисто познавательно-этнографическими целями... Тем же из российских критиков и культурологов, кто отказывает японцам в принадлежности к европейской культуре ("Японское общество является квазидемократическим, лишь мимикрирующим под парламентаризм западных держав... И точно так же "японская наука" не есть явление гомологичное "всемирной", то есть европейского образца, науке") так и хочется сказать: "Да вы на себя-то поглядите! Европейцы, блин..."

Тут могут возразить, что "европейская" (точнее - "евроатлантическая") культура по нынешнему времени, дескать, просто поглотила и растворила в себе все остальные, в том числе и японскую - эдакая культурная глобализация. Ну, вроде как английский стал нынче подлинным языком межнационального общения, в точности как латынь для Средневековья, вполне естественным образом войдя в нашу жизнь по двум каналам - через персональные компьютеры и через молодежную субкультуру (и похоронив при этом, раз и навсегда, любые искусственные прожекты вроде эсперанто)... Однако аналогия сия обоюдоострая: ведь наличие универсального, "от Лиссабона до Сингапура", компьютерно-тинэйджерского пиджин-инглиша отнюдь не отменяет существования на этом пространстве всех прочих языков - в том числе и натурального языка Мильтона и Шекспира.