Николай Бондаренко - Космический вальс

– Вот и нам нужно так же работать, как этот композитор, – заключил я. – Полная слаженность всех компонентов, абсолютный итог творческого процесса…

– Я постараюсь, – тихо сказала Элла.

– Это хорошо, – кивнул я. – Но необходимо всем стараться. Только тогда получится не просто слаженная, а по-настоящему прекрасная, нужная людям музыка.

– Да, вы правы.

– Если нет вопросов…

– Профессор Гартман предложил перейти к нему…

Ого! Уже? Через мою голову?

– И что же вы?.. – Я не сумел скрыть тревоги. Она прозвучала в самой интонации.

– Никуда я не уйду. Если вы сами, конечно…

– Спасибо, Элла. Без вас я как без рук. Вам и здесь будет предостаточно работы.

Элла усмехнулась и с плохо скрываемой печалью вышла.

В последующие недели, месяцы Элла старалась как можно реже заходить в мой кабинет. Тем не менее охлаждения не наступило. Я остро чувствовал ее скрытое внимание, пылкую устремленность ко мне. «Почему я, а не Стефан? – в который раз думал я. – Я ведь не давал никакого повода… Видно, такова уж природа любви… Что уж там – «видно»! Разве я сам не испытал!..»

Так или иначе меня пока устраивала дисциплинированность Эллы – можно спокойно работать. А дальше время сделает свое дело: не Стефан, так другой юноша непременно покорит ее сердце…

Окинув мысленным взглядом историю нашего пятилетнего знакомства и еще раз все взвесив, я нажал кнопку вызова.

– Элла, пожалуйста, зайдите ко мне.

Элла не отозвалась. Я обратился в службу поручений и попросил ее разыскать.

Элла появилась через несколько минут.

– Где вы были? – с упреком спросил я.

– Можно подумать, вам это интересно. Дома была.

– Значит, вы не хотите со мной сотрудничать.

– Это вы не хотите.

– Я об этом не говорил. Вот что. Возьмите себя в руки. Предстоит серьезная, кропотливая работа. И пожалуйста, не пользуйтесь тем, что я не могу без вас обойтись.

– Ничем я не пользуюсь…

– Вы готовы помочь?

– Да.

– Подойдите сюда. Мы соорудим нечто вроде операционного стола. Только резать и отсекать не будем. А наоборот: постепенно наращивать и, если хотите, склеивать.

Я раздвинул стол. Элла помогла разместить арматурные заготовки, а потом привезла на небольшой тележке два вида пластической массы-своего изобретения и моего, предназначенной для «мышечных тканей». Разложили схемы, чертежи, рисунки, макеты соединений. Наконец, была подключена проверочная аппаратура, и я объявил готовность номер один.

В белых халатах, с блестящим инструментом в ру­ках, мы в самом деле были похожи на хирургов. И надо было видеть – как прекрасна была в новой роли Элла! Глаза ее влажно отсвечивали, выражали готовность; волевую сосредоточенность своеобразно смягчала еще не прошедшая обида…

– Итак, как сказал когда-то первый космонавт, поехали!

Элла едва успевала подавать инструменты и подключать аппаратуру. Шли от общего к частному. На костную основу, после соответствующей координационной наладки, накладывались «мышцы», проверялось их взаимодействие с остальными частями «тела» и главным центром. После окончательной формовки конечностей и тела приступили к наращиванию «кожного покрова». В ход пошла пластическая масса, изготовленная Эллой. На последнем этапе, перед включением общего энергопитания, особенно нужны были чутье и художественный вкус. «Снегурочка» должна быть красивой, без единого изъяна… Полностью положившись на Эллу, я не ошибся – она была настоящей художницей и выполнила работу безукоризненно, по самым высоким эталонам красоты.

– Ого! – не удержался я от возгласа. – Да ты просто умница! – и поцеловал Эллу в щеку.

Элла от неожиданности выронила скальпель, восторженно посмотрела мне в глаза.

– Ну-ну, – сразу возмутился я. – Прошу прощения. Нежности потом. Не все закончено…

– А что осталось?

– Осталось произнести два слова, которые выведут «снегурочку» из состояния гипноза.

– Каких два слова?

– Кроме меня, их никто не должен знать. Во избежание случайного совпадения, я обратился к староанглийскому языку…

Я наклонился и шепотом произнес на ухо «снегурочке»: «good morning!» [1]. Увидев, что «снегурочка» открыла глаза, сказал громко:

– Вставай, Юлия. Ты долго спала!

Юлия встала, потянулась и удивленно спросила:

– А почему я здесь?

– Ты была больна, – сказал я. – И пришлось тебя полечить.

– Ах да, я вспомнила: вы мой врач!

– Врач? – удивилась Элла.

– Да, – объяснил я обеим. – Только я могу лечить Юлию. И никто другой.

– А это моя сестра. – Юлия повернула к Элле красивое лицо. – Зовут тебя Элла.

Элла удивленно заморгала, глядя то на меня, то на Юлию. Потом нашлась.

– Да, Юленька. Память у тебя хорошая.

Юлия хотела встать, но я решил остальную доводку провести чуть позже. И так слишком много радости. Я наклонился к Юлии и шепнул: «goodbye» [2]. «Снегурочка» легла и сладко закрыла глаза.

– Что вы сделали! – закричала Элла.

– Уложил Юленьку спать. Вы даже не заметили, что она не одета. Ей нужно платье и все остальное.

– Я сбегаю, принесу свое!

– Отлично. Для начала сойдет ваше. Но пока «снегурочка» пусть поспит. Не праздновать же ей с нами.

– Почему же? У нее день рождения!

– Юным созданиям не все нужно знать, – пошутил я. – Это во-первых. Во-вторых, она ни есть, ни пить не может.

– Да, да, верно… – И вдруг испугалась. – Но ведь все заметят это!

– Не заметят. Она станет говорить, что у нее особый режим питания. Это и в самом деле так. Она лишь будет спать, как все люди. За это время затраченная энергия восстановится.

– Послушайте… – Элла широко раскрыла глаза и уставилась на меня в упор. – Вы гений!

– Преувеличивать не надо. Я самый обыкновенный. Разве что более опытный и более старый…

– Опять вы…

– Так будем праздновать или нет?

– Что за разговор, конечно!..

– Пожалуйста, возьмите организацию на себя.

Элла как бы очнулась, в глазах ее сверкнула радостная стремительность, и она умчалась за провизией и одеждой для Юлии.

Я устало присел на подоконник и только сейчас увидел: за окном вовсю разгорался рассвет. Розоватый поток света становился мощней, синие холодные тени прятались за деревьями. И наконец первые солнечные лучи весело заскользили по снегу… В этот ранний час на улицах было тихо, безлюдно. К птичьим кормушкам откуда-то примчалась стайка воробьев и устроила оживленную возню с таким громким чириканьем, что было слышно в комнате, за толстыми стеклами окон…

Через несколько минут мы сидели за журнальным столиком. Элла принесла свежие огурцы, помидоры, нарезанную ломтиками буженину, шоколадные конфеты. Подняли искрящиеся бокалы с шампанским и легонько их сдвинули.

– За нашу Юленьку! – торжественно произнес я.