Галина Полынская - Алмон

— Нет, не видела.

— А как же ты тогда это узнала? Тебе кто-то рассказал?

Девушка немного смутилась.

— Патриций. Мне сказал Патриций. Кажется, он с самого начала понимал, зачем я пришла во Дворец, и просто играл со мной.

— Угу, — глубокомысленно заметил Сократ, непроизвольно покрываясь холодным потом при мысли о чудесных играх веселого Владыки. — Ты могла бы дословно повторить все, что он сказал? Для начала опиши, при каких обстоятельствах вы вообще начали общаться?

— Он подошел ко мне на приеме, предложил показать Дворец…

«Точь-в-точь, как Терре… — с тревогой отметил Сократ».

— …потом мы пришли в его кабинет, пили восхитительное белое… нет! — совершенное прозрачное бесцветное вино, и вдруг он сказал, что Анаис и ее преданный друг Алмон находятся во Дворце, чтобы ты не волновался…

— Что? — очнулся толстяк. — Что ты только что сказала? Алмон? Полуволк? Ты ничего не перепутала?

— Нет, имя простое, звучное, я сразу его запомнила. Патриций абсолютно точно сказал: «Алмон», а что в этом удивительного?

— Удивительного? Да ровным счетом ничего, если не считать, что он целиком и полностью погиб в Мертвой Зоне…

Едкое световое марево начинало раздражать глаза до непрерывно текущих слез. Защититься от света нельзя было ничем, — ни ладонями, ни тканью платья. Все мысли и ощущения сосредоточились только на раздраженных глазах, сознание стало притупляться, уходя в слезливую апатию.

— Ленкоранская акация, — произнесла Анаис вслух, собирая воедино готовящееся разлететься осколками сознание и прикрепляя рассудок к звуку собственного голоса. — Ле-ен-н-ко-ран-н-ская а-ка-ци-я.

Она твердила название дерева с пушистыми цветами до тех пор, пока не увидела акацию так ясно, как если бы она росла прямо здесь, в Серой Обители. А дальше вспыхнуло солнце, заспешили по тенистым улочкам беспечные пестро одетые люди и заиграло сверкающими бликами прекраснейшее море на свете.

Ластения красочно рассказывала о Дворце, о гостях, о приеме. Олавия слушала ее с живейшим интересом, иногда задавая вопросы. Аргон с Сократом хранили молчание. Толстяк то и дело отвлекался от ее монолога и, поглядывая на короля с королевой, невольно любовался царственной парой. Смуглое лицо Аргона, покрытое неповторимым загаром, которым одаривает только солнце Сатурна, глаза цвета темного янтаря, осененные черными ресницами, благородные скулы, скульптурной лепки лоб с золотым обручем, перехватывающим прямые черные волосы, безупречная осанка, плавное спокойствие движений — все в нем говорило о силе интеллектуальной и физической. Супруга Аргона, королева Олавия, воистину являлась воплощением красоты, любви и женственности. Казалось, она вобрала в себя все самые лучшие качества, которыми только могла быть наделена женщина для того, чтобы стать королевой не только по титулу. «Глаза отдыхают и радуются, когда смотришь на них, — думал Сократ — Редко какой планете так крупно везет с королями. Значит, заслужил Сатурн, заслужи-и-ил…» Вдруг он заметил, как резко обозначились скулы Аргона и потемнели глаза — это был верный признак гнева. Толстяк очнулся и прислушался к словам Ластении:

— …он — само совершенство! Он так прекрасен! Самый умный, самый красивый мужчина во Вселенной! Мне кажется, что я уже до смерти влюблена в него!..

Когда Сократ догадался, кого принцесса имеет в виду, он так ударил кулаком по столу, что его бокал опрокинулся и растеклось недопитое вино.

— Замолчи! — рявкнул он.

Ластения осеклась на полуслове и вопросительно взглянула на отца. Аргон с каменным лицом смотрел прямо перед собой, и только гуляющие желваки выдавали его внутреннее состояние.

— А что я такого сказала? — в голосе Ластении прозвучала обида.

— Извини, — вздохнул Сократ, — прости, моя милая, но больно уж не к месту ты начала выражать свои восторги по поводу этого, с позволения сказать, человека.

— А почему я не могу им восторгаться? Он в своем роде гениальнейшая личность и удивительно красивый мужчина, общаться с ним подлинное удовольствие!

— Для многих это удовольствие становится последним, — мрачно заметил толстяк. Он взял салфетку и стал вытирать пролитое вино.

— Как же можно не отдавать ему должное, ведь он сделал Империю Марса самой могущественной в Системе…

— А ты знаешь, какой ценой он этого добился? — оборвал ее Аргон. — Ты видела его Дворец, знаменитый Дворец, который стоит на смертях и душах. Ты видела роскошь, не ведая о том, откуда она возникла, ты видела драгоценности, не зная, что питает их блеск. Так что же ты видела, что?! — Король повысил голос. — Тебя покорили изысканные манеры и ласковые слова Патриция? А ты видела, как он убивает взглядом? Ты видела Гавань, Отстой, Крематории, Очистительную Службу? Ты знаешь, чем занимается персонал этой Службы? Их единственная обязанность — сбор трупов. У них есть специальная служба для этого! Ты видела черно-синие плавучие гробы, которые они называют «Рабскими Кораблями Ахуна»? Ты знаешь, с чего начинал Ахун, имеющий теперь свои космодромы, тренированный штат охотников, отлавливающий «товар», свой воздушный и морской флот и собственную эмблему, повергающую в ужас любого, потому что эта эмблема олицетворяет медленную и мучительную смерть? Ты знаешь, чем раньше занимался Ахун? Он был известнейшим архитектором, множество прекраснейших зданий не только на Сатурне, но и на планетах Сообщества спроектировал именно он. Ахун был очень добрым, светлым человеком, своими деяниями приумножавшим красоту. А что теперь? Он ловец людей и убийца, создавший хорошо отлаженную машину рабства и смертей. Теперь он получает удовольствие от всего этого, хотя раньше никто и никогда не смог бы заставить его жить такой жизнью. Изменить Ахуна подобным образом смог только Патриций, и как он это сделал — неизвестно. Если начну перечислять все деяния Повелителя, мне не хватит остатка моей жизни, и то, уверен, не успею сказать всего, что знаю, а половина мне просто неизвестна! — Аргон поднялся из-за стола. — Прошу меня простить.

Аргон вышел из столовой, Ластения спешно последовала за отцом, а Сократ вопросительно взглянул на Олавию, ожидая пояснений. Олавия молчала, тогда толстяк сам спросил:

— Откуда он так хорошо знает Ахуна?

— Почему ты решил, что хорошо? Всем известно, что он поставщик рабочей силы в Гавань.

— Да, но не всем известно, что он бывший архитектор, даже я этого не знал.

Олавия вздохнула:

— Вообще-то, мы не очень любим об этом говорить.

— А все-таки?

— Ахун — отец Аргона. Сам Аргон некогда жил на Марсе и на Деймосе.

— Но… Как же так? — опешил толстяк. — У Аргона внешность чистокровного сатурнианина! Чище некуда!