Галина Полынская - МетрОполь

— И куда мы едем? — как можно беспечнее спросил он у парня.

— На добычу аксилита, — тот поправил капсулу в ухе, из чего Артур сделал вывод, что перед ним тоже турист.

— А что такое аксилит?

— Камень такой.

— И долго его добывать, чтобы отработать пятьсот прутов?

— Смотря, как работать, — пожал плечами парень, — дня три обычно. За это время надо успеть работу найти, а то так и будешь на аксилитовых трубках париться.

— Найти работу? Как же так? Я здесь впервые, ничего не знаю.

— Это никого не интересует, ты же сюда зачем-то пришел, значит с порядками здешними знаком.

— А как этот мир называется?

— Свенгер. Да и еще, хороший совет — даже не думай воровать аксилит, сразу пальцы отрубят.

— Спаси бог, кто бы посмел покуситься.

Фургоны ехали так плавно, мягко покачиваясь, что Артур даже не заметил, как они тронулись с места. По дороге он думал о Лиле, о том, что вытворял целую ночь с женщиной Олега. Она оказалась на редкость ненасытной, будто прорвало в ней плотину долгого ожидания. Артуру понравилась эта сладкая схватка и ощущение того, что они насиловали друг друг-друга с ожесточением первой и последней встречи. Они выдохлись только под утро и отключились, так ни разу и не поцеловавшись.

Фургоны остановились, народ стал выбираться наружу. Спрыгнув на землю, Артур огляделся. Прямо перед ним находился скальный разлом. Никакой спецодежды не выдали, кроме старых плетеных корзин и приспособления, напоминающего ледоруб. И все. И вперед — в забой. Только оказавшись в недрах скалы, освещенных тусклыми фонарями, Артур понял, что у него клаустрофобия. Страх задохнуться в замкнутом пространстве, ужас оттого, что сейчас над ним сомкнутся каменные стены — все это возникло одновременно. Артур замедлил шаг, закрывая глаза, в надежде унять головокружение, но сзади напирал народ, пришлось двигаться дальше. Коридоры разветвлялись. Артур свернул в первый попавшийся и бросил корзину на пол. Следом вошла женщина в мужской одежде.

— Будем на пару работать, — улыбнулась она, показывая крупные серые зубы. — Первый раз?

Артур кивнул.

— Значит, смотри, — она подошла к каменной стене и легонько стукнула «ледорубом», откололась тонкая пластина, за нею сверкал, переливался темно-синий камень. — Это аксилит, его надо как можно аккуратнее выколотить из скалы. Чем целее и крупнее камень, тем он ценнее. Когда наполнишь корзину, нужно крикнуть: «У меня!», тогда к тебе подойдут и опорожнят корзину. Понял?

Артур кивнул.

Сначала, с непривычки, дело не слишком ладилось, но он быстро приноровился. Камень крошился легко, по сравнению с аксилитом, он был мягким, сам аксилит кололся, как толстые стеклянные куски, используемые в декорации фонтанов и бассейнов.

— И дорогой он, этот аксилит? — Артур бросил в корзину пару крупных кусков.

— Да, очень, он и на украшение идет и на всякое другое.

Что такое «всякое другое» он не стал уточнять. Зверски хотелось пива и покурить, похмелье после вчерашнего джина и Лили было тяжелым и мутным.

До вечера он умудрился собрать только две корзины и вымотался как собака. Руки уже еле поднимались и опускались, тетка же не проявляла особых признаков усталости, у нее только рубашка взмокла на груди и спине, источая резкий мускусный запах.

— Закончили! — понесся спасительный клич, и Артур, еле переставляя ноги, поволок неполную корзину к выходу.

В дом ожидания приехал голодный, уставший и злой, ко всему вдобавок пришлось еще подниматься пешком на тринадцатый этаж. Ноги дрожали и подгибались, руки тряслись, как с перепоя, мучительно хотелось в душ, но в распоряжении был только куцый умывальник. Лиля спала, свернувшись калачиком, за целый день она так ничего и не съела. Артур снял рубашку и попытался умыться под теплыми мутными струйками. Лиля тут же проснулась.

— Слава богу! — она слетела с кровати и бросилась к Артуру. — Ты живой!

Она обняла его и принялась исступленно покрывать поцелуями мокрое лицо.

— Где ты был? Тебя не били? Покажи ссадину.

Ссадина опухла от пота и пыли, но Артур опасался промывать ее грязноватой водой. Но, делать было нечего. Кое-как сполоснулся.

— Я был в каменоломне, долбил какую-ту синюю гадость, заниматься этим придется дня три или больше, за это время еще каким-то образом надо найти работу или так и останусь в забое.

— Как же? А что же делать? Как это возможно?

— Никак, надо уходить отсюда иначе загнусь на этих рудниках к чертовой матери.

Он присел на край кровати, чувствуя острый голод.

— Ты почему ничего не ела?

— Не хотелось, очень за тебя переживала. Будешь?

— Давай.

Сок и кексы и вправду оказались сливовыми на вкус.

— Интересно, нам можно выходить отсюда? — Лиля подошла к узкому грязному окну.

— Наверное, можно, мы же не заключенные.

— Но обращались с тобой именно так. Давай спустимся вниз и попытаемся убежать прямо сейчас?

— Я сюда-то еле заполз, на то чтобы спуститься вниз и прятаться по кустам от патрулей, меня уже не хватит. Давай завтра, буду весь день экономить силы, вернусь и попробуем сдернуть отсюда.

В эту ночь Лиля была необыкновенно нежна. Артур растворялся в ее легких ласках, уходила усталость, напряжение целого дня… он будто плыл по мягким шелковистым волнам и приплывать никуда не хотелось.

Утро в точности повторило предыдущее. Артур поднялся уже без дополнительных уговоров. Опять фургоны, скальный разлом, куда они входили друг за другом, словно гномы с корзинками и молотками. Беречь силы получалось само собой — после вчерашнего болело все, особенно руки. С ним в пару снова встала тетка в мужской одежде.

— Скажите, а все должны вот так вот отрабатывать эти пятьсот прутов?

— Только те, кто прибыли сюда без особого приглашения. Они обязаны найти работу и трудиться на благо общества все время своего пребывания.

— Неплохо. Значит, если я турист, то из всех достопримечательностей смогу увидеть только этот забой?

— Туристы приезжают группами и по приглашению.

Пришлось заткнуться и долбить стену.

В дом Ожидания все равно вернулся уставший и дико голодный. Доев остатки кекса и допив последние два глотка сока, он сказал Лиле:

— Идем отсюда.

Они спускались по этажам дома Ожидания, напоминавшем громадную общагу. Между седьмым и шестым столкнулись с теткой в мужской одежде. Она оглядела Лилю и процедила сквозь серые зубы:

— Если до сумерек не вернетесь, сообщу главному о побеге!

— Мы никуда не бежим, — ответил Артур. — Мы идем за едой.

— С такими лицами за едой не ходят!

— Да вам-то что за дело? — возмутилась Лиля, но у нее не было переводчика, и тетка ее не поняла.

Пошли дальше. Артур сжимал в руке маленькую ладошку Лили и слушал, как гулко бьется его сердце. Духи Лили выветрились, они больше не обдавали неожиданными волнами, теперь Лиля пахла этим мерзким домом Ожидания.