Владимир Фирсов - Срубить крест (сборник)

В два года было фигурное катание. Скользить по льду Коленьке понравилось, и вскоре он добросовестно выучил изящную фигуру под названием «кораблик», приведя Маму в крайнюю степень восхищения. Однако дальше этого дело не пошло. Грянули холода, Коленька чуть не отморозил палец на ноге, и мальчика пришлось отстранить от льда, потому что на теплый крытый каток Маме пробиться не удалось.

В три года поиск таланта из горизонтальной плоскости переместился на вертикали. Мама узнала, что на Ленинских горах работает секция горнолыжного спорта. В квартире Глебовых пахнуло ветром с вершин. Самыми ходовыми словами в тот период были такие, как «маркер», «эланы», «россиньоли», «соломоны», «карреро«», «альпины-юниор», «альпины-демон», «альпины-скорпион», звучавшие для непосвященного как шаманские заклинания, хотя были всего лишь названиями всемирно известных фирм. За этими таинственными словами скрывались лыжи, ботинки, палки, очки, крепления наипоследнейших моделей. Лыжи сами надевались на ногу и сами снимались, очки то темнели, то светлели в зависимости от яркости солнца. Все это стоило бешеных денег, но Мама не скупилась.

Экипированный по последнему слову спортивной науки, Коленька выезжал на склон, провожаемый восторженными охами Мамы и несколько ироническими взглядами других мам и пап. Довольно быстро он освоил соскальзывания — прямые, косые и скругленные, поворот в плуге и в упоре. Затем дело затормозилось — юный горнолыжник предпочитал мчаться напрямик, куда глаза глядят, благо внизу был безопасный выкат, а не заниматься скучным совершенствованием горнолыжной техники.

Мама решила, что мальчик явно тяготеет к скоростному спуску, но отсутствие подобающих склонов тормозит его спортивный рост… Бедный папа, услышав такие слова, в ужасе схватился за голову, предвидя неизбежный переезд семьи куда-нибудь в Бакуриани или Цахкадзор, но тут несчастье помогло: на одном из лихих спусков Коленька не вписался в вираж и здорово загремел. Самосъемная лыжа почему-то не снялась, и в результате ему пришлось походить на гипсовой ноге. После этого Коленька сделал первый в своей жизни решительный поступок, забросив драгоценный инвентарь в кладовку, где хранились папины равнинные лыжи и раскладушка для гостей.

Музыка и гимнастика обрушились на ребенка почти одновременно. В доме появились рояль, скрипка и шведская стенка. Мама вела поиск с беспощадной решительностью автомата. Иногда у нее случались сбои — так, окончились ничем попытки внедрения в балетное училище и конноспортивную секцию. Зато от изостудии и шахматного кружка отвертеться не удалось. Коленька освоил рокировку, «киндермат» и научился рисовать кубик по законам перспективы. Затем начался штурм лингвистических высот. Страстное желание сделать сына полиглотом и специалистом по цейлонской живописи заставило ее временно забыть про весьма гипотетические шансы проникнуть в кружок юных космонавтов, который, по слухам, вот-вот открывался в Звездном городке.

Приведенный выше далеко не полный перечень путей и средств поиска таланта в юном Коленькином организме имел неутешительный итог. Каждый очередной этап жизни мальчика резюмировался Мамой огорчительно, но точно: «нет, чемпион из тебя не получится», — говорила она и несла в комиссионный магазин заграничные чудо-коньки. «Нет, Килли из тебя не получится» (на толкучку отправились умопомрачительные лыжи, ботинки и очки). «Нет, Ботвинник из тебя не получится» (дорогие шахматы карельской березы укладывались на самую дальнюю полку серванта). «Нет, Гагарин из тебя не получится» (и к букинистам переехал чемодан с литературой по астрономии и космонавтике, включая уникальную «Астрономию для дам» Камилла Фламмариона).

Да, у Коленьки не было никаких талантов. Чуть не ежедневно Мама обнаруживала все новые и новые доказательства этому. «Да, Пушкин из тебя не получится…» «Да, Бетховен из тебя не получится…» «Мама, а кто из меня получится?» — спрашивал мальчик, но не получал ответа. Бедная Мама! Бедные мамы! Знать бы им заранее, кто из нас получится!

Коленьке было известно, что почти каждый мальчишка в его классе или очень талантлив или чем-нибудь знаменит. Один уже знал всю таблицу умножения и сколько будет А плюс Б, другой мог подтянуться десять раз на турнике, третий два года жил на Камчатке, видел северное сияние, моржей и белых медведей, четвертый так похоже нарисовал на доске учительницу, что она долго смеялась и все не хотела стирать рисунок, а пятого брат катал на вертолете над Москвой и даже позволил немного подержаться за ручку управления.

Теперь, после случая с сигаретой, выслушав безапелляционное мнение товарищей о своей безусловной талантливости, Коля воспрянул духом, хотя не видел в своих способностях ничего особенного. Эка невидаль — прожигать дырки! Для Коли это было обычным, естественным делом, как для лягушки квакать или для птицы летать. Ведь ни одна птица не удивляется тому, что умеет летать — на то она и птица. Вот бегемот — тот должен удивляться, что кто-то может вспорхнуть в небеса.

Слух о необыкновенных Колиных способностях мгновенно разнесся по школе. Приходили из второго, третьего, даже из пятого класса, чтобы своими глазами удостовериться. Верзила пятиклассник, которому Коля вряд ли доставал до пояса, попытался игнорировать его чудесный талант.

— Я тебе, прожигателю, как дам сейчас в лоб, так ты у меня в угол улетишь! — заявил он нахально, поднимая здоровущий кулак.

— Посмей только! — закричал Коля. — Да я…

— Ну что ты мне сделаешь, что? — похвалялся верзила, гордясь своим преимуществом в росте. — Вот возьму и ударю!

— Если ты меня ударишь, я… я тебе сердце прожгу! — неожиданно для самого себя выпалил Коля и сам испугался. — Вот посмей только!

— Подумаешь, напугал, — пробормотал побледневший оболтус, потихоньку пятясь к двери. — С тобой, дураком, шутят, а ты… — и он пулей вылетел в коридор.

К чести нашего героя, он быстро забыл этот разговор и никогда не использовал своих способностей во зло людям. А ведь мог бы…

Благодаря Колиному таланту в младших классах появилась новая мода, пришедшая из первого «А»: девочки все как одна стали носить на шее деревяшки с выжженными именами. У Коли был точный глаз, да и уроки перспективы в изокружке пошли на пользу, поэтому его надписи напоминали почти произведение искусства. По молчаливому соглашению Коля выжигал имена только для своих одноклассниц. Остальным приходилось обходиться купленными в «Детском мире» приборчиками. Они понимали второсортность подобных украшений, но что было делать! Мальчики играли шпагами и саблями, украшенными затейливой резьбой. У Коли выработался свой стиль украшения боевых деревянных клинков, чем-то напоминающий арабскую вязь на старинных булатах. Правда, сам он об этом сходстве не знал.