Георгий Гуревич - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13

Марк Твен щедро использовал юмористические возможности, которые давал ему изобретенный ход. Лобовое столкновение средневековой суеты и практицизма XIX века родило немало смешных ситуаций. Их венец вызванные по телефону рыцари Круглого Стола — впрочем, рассказчик предпочитает называть их «наши ребята» — во главе с прославленным Ланселотом Озерным мчат при всех своих доспехах на велосипедах к Лондону, чтобы спасти от позорной смерти короля, в заодно и героя. Сравнение века нынешнего (для автора) и века давно минувшего у Марка Твена обычно заканчивается не в пользу подданных короля Артура, автор решительно отдал предпочтение техническому прогрессу и деловой хватке.

Один энергичный человек сумел перевернуть экономический уклад целой страны — может быть, это и есть самое фантастическое в романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Марк Твен решил во что бы то ни стало сорвать романтический флер с благородного вальтерскоттовского рыцарства и поэтому вряд ли всегда справедлив. Опять-таки забегая вперед, можно сказать, мы еще увидим произведения, в которых современные парни быстренько скиснут, попав в другую историческую обстановку.

Но трудно представить себе, что такая привлекательная идея — свести лицом к лицу представителей разных эпох не приходила никому в голову, кроме Марка Твена.

И действительно годом раньше совершенно аналогичный ход был использован чешским писателем Сватоплуком Чехом в повести «Путешествие пана Броучека в XV столетие». Но идейное задание, которое поставил перед собой Чех, прибегая к перемещению героя во времени, было совершенно противоположно твеновскому- он заклеймил трусость, приспособленчество современного ему мелкобуржуазного мещанства и воспел героическое прошлое родной страны — эпоху гуситских войн. Такое задание потребовало от него более внимательного отношения к истории Сватоплук Чех тщательно выписал колоритную Прагу XV века, грубыми, но яркими мазками набросал несколько характеров людей из народа Все же перед нами не исторический роман, а сатирическая фантастика, и здесь главное конфликтное столкновение подловатого, толстопузого домовладельца-живодера новейшей формации с суровыми подвижниками-патриотами, соратниками легендарного таборита Яна Жижки. Столкновение это кончается тем, что возмущенные поведением Броучека пражане решают сжечь его на костре — приговор, вынесенный Сватоплуком Чехом буржуазной беспринципности и бездуховности, как видим, предусматривает высшую меру…

Но каким образом пан Броучек попал в прошлое? Свалился в какой-то подземный ход, долго блуждал в нем, наткнулся на проржавевшую дверь и, открыв ее, вышел прямо в XV век. Каждому понятно, что это совершенно ненаучное объяснение. Вот в новейших рассказах и повестях путешественники по времени заходят в хромированные кабины, задвигают плексигласовые колпаки и нажимают полистироловые кнопки. Совсем другое дело.

Конечно, если считать, что машина времени появилась лишь вместе со своим техническим паспортом, тогда да, ее первооткрывателем был Уэллс. Но если считать перемещение по времени литературным приемом, как оно на самом деле и есть, то тогда «машины времени» существовали в литературе задолго до Герберта Уэллса, и Сватоплука Чеха, и Марка Твена. Герои многих книг ездили и в прошлое, и в будущее.

Самым значительным примером может послужить вторая часть гетевского «Фауста», в которой герой совершает путешествие в мифологическую Грецию, к Елене Прекрасной. Вернее, Фауст и Елена движутся навстречу друг другу по временной оси, как бы мы сейчас сказали, и соединяются где-то в раннесредневековом замке. Конечно, обоснования такого путешествия у Гете самые фантастические, сказочно-мифологические. Путь Фауста к Елене лежит через посещение таинственных Матерей, обитающих в вековечной пустоте, очевидно, первооснове всего сущего. Там он должен украсть Треножник, украсть тайну сверхвременного. Ведь на этот раз неугомонный доктор захотел вступить в единоборство с самим временем, а это посложнее, чем летать на шабаши. Даже всемогущий Мефистофель пасует…

Можно допустить, что и Гете, и Марк Твен смогли бы придумать какой-нибудь тарантас, перемещающийся по векам. Но что, в сущности, от этого изменилось бы? Один абзац? Создателя «Фауста» волновали иные, более возвышенные философские материи. Ему нужно было свести два противоположных стиля жизни, две различные культуры — эталонную греческую классику и взвихренный европейский романтизм. Сила любви двух героев сливает их воедино. Хотя Елена не просто женщина, а символ высшей красоты, все же временной переезд спартанской царицы налицо; у них даже рождается сын Эвфорион, а когда союз Елены и Фауста распадается, Фауст возвращается в свое время, в раздробленную Германию.

Конечно, может быть, и не стоит выставлять Гете в качестве образца для нынешней научной фантастики. Кроме всего прочего, это совсем иной жанр, но все же классические примеры забывать не следует. Здесь, естественно, не место раскрывать сложнейшую проблематику гетевской поэмы, я хочу лишь отметить, что любые хронологические сдвиги не должны быть самоцелью. В данном случае они понадобились писателю, чтобы подчеркнуть стремление Фауста к самому прекрасному, что есть в человеческой истории. А самое же прекрасное, как ему казалось, — это женская красота, и она — в прошлом. Но все же не там оказалось мгновение, которое доктор решил бы остановить навсегда; как явствуют заключительные сцены трагедии — такое мгновение таилось в будущем, в грандиозных делах на благо человечества.

Очень многие книги переносят своих героев в будущее. В XIX веке было бы неубедительно размещать страну Утопию на неизвестном земном острове, все острова Земли были открыты, нанесены на карту и объявлены собственностью той или иной державы. Какие уж там Утопии в колониальных владениях! Фантастика, которая чаще всего стремится придать видимость достоверности самым невероятным ситуациям, нашла новые «территории» для размещения новых миров — они были отнесены либо на другие планеты, либо отдалились от современности в грядущее. Последние классические утопии в западной литературе «Взгляд назад» Э.Беллами (1888 г.) и «Вести ниоткуда» У.Морриса (1890 г.) построены как раз по этому принципу. Даже в малочисленной русской фантастике мы найдем не одно произведение, в котором герои переносятся через горы времени. Одну из первых попыток этого рода сделал А.Ф.Одоевский в своем незаконченном романе «4338-й год», где его герой, китайский студент, перемахнул в будущую Россию сразу на 2500 лет вперед. Одоевский один из первых попытался придать этому перемещению научную окраску, конечно, очень наивную. Он прибегнул к помощи модного и непонятного тогда сомнамбулизма. Нельзя не вспомнить и о знаменитом «Четвертом сне Веры Павловны» Н.Г.Чернышевского.