Иван Валентинов - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 15

Машина устремилась в темное небо, и сила инерции вдавила их в сиденья. Ставен откатился в дальний угол тесной кабины и там застыл в нелепой позе, разбросав руки.

— Как с креста снятый, — кивнул Исав в сторону неподвижного акробата.

Автопилот вел машину к Скалистым горам, по заданному курсу.

Отблески факелов на воде казались маслянистыми. Ветра почти не было, и высокие языки пламени едва колыхались. Один факел, установленный у края плота, сшибла танцующая пара, и он с шипением упал в воду, оставив белесое облачко пара.

Сейчас уже, пожалуй, никто не помнил, кому первому пришла в голову идея — устраивать выпускной банкет при факелах, на специально сооруженных для этой цели плотах. Ровные — одно к одному — бревна были обшиты поверху пластикатовым листом, чтобы удобно было танцевать.

Оркестр — семеро энтузиастов из числа выпускников физического факультета — помещался чуть поодаль, а сторонке, поближе к темной громаде бездействующего маяка, на небольшом плоту. Связь с музыкальным плотом осуществлялась с помощью акустических волн, а говоря проще — веселых криков, без устали будоражащих залив Дохлого кита.

— Эй! Сыграйте «Возвращение»!

— Ради бога, «Отца Кнастера».

— «Попутный вете-е-ер»!..

Пары на большом плоту, причудливо подсвеченные настоящими смоляными факелами, казались диковинными четырехногими существами — выходцами из иных миров.

Длинный стол установили на Самом краю плота, чтобы не мешать танцующим.

Когда все сгрудились вокруг закусок, плот угрожающе накренился, что вызвало новый взрыв веселья.

— Все на дно!

— Покормим рыб!

— Привет от Дохлого кита!

— Правда, красиво? — шепнула Шелла своему спутнику.

— Что именно? — поинтересовался тот, отламывая мясистую клешню краба.

— Ну, все это… — Шелла сделала неопределенный жест. — Ночь с дымными факелами, танцы на плоту…

Ее партнер пожал плечами:

— Что ж тут Красивого? Искусственное разжигание эйфории посредством повторяемых телодвижений, а также с помощью горячительных напитков.

— Альви, прекрати, — сказала Шелла. В голосе ее дрожали слезы.

— Ладно, я пошутил, — пробурчал Альвар примирительно.

— От твоих шуток не становится веселее. — …Наша семья последний день сегодня вместе, — надрывался кто-то в конце стола.

— Не день, а ночь, — поправили его.

— Тем более! — парировал оратор. — И наш плот, друзья, — это не плот… Это корабль, на котором мы, вооруженные знаниями, вплываем в будущее.

— Гип-гип!

— Выпьем за университет.

— Альма матер!

— Лучший из лучших!

— Чтоб он провалился, — явственно прорезался голос с другого конца стола.

— Минутку, — взывал оратор, тщетно стуча вилкой о фужер. — Я еще не кончил!

Кто-то хлопнул шампанским, и пробка, описав высокую дугу, шлепнулась в воду.

— Итак, наш корабль входит в будущее! Гром пушек заменяют ему выстрелы шампанского. Так пусть никогда и никто из нас не унизится до того, чтобы служить пушкам…

Конец тирады потонул в нестройных выкриках.

— Отставить пропаганду!

— Кто тебе платит?

— Интеллигент паршивый! («Интеллигент» на курсе было ходовым ругательством).

Шелла вздохнула:

— Неужели хотя бы сегодня нельзя без политики?

— Политика — удел бездарностей, — ответил Альвар. Он сощурился и добавил: — Ею занимается из физиков только тот, кто в науке составляет абсолютный нуль.

— Или тот, кто состоит на жалованье в Управлении охраны социального порядка, — меланхолично добавил сосед.

— Мы, люди конца восьмидесятых годов XX века… — бубнил чей-то пьяный голос.

Кто-то предложил:

— Тост — за Марка Нуша.

— Нуш отошел от науки, — перебили его.

— Ну, тогда выпьем за Альвара Жильцони! Уж он-то от науки пока не отошел.

Несколько голосов подхватило тост:

— За курсового гения!

— За дикаря!

— И за его уравнение мира…

— Которое он непременно откроет, — закончил неугомонный тенорок.

Растолкав подвыпивших однокашников, Альвар протиснулся к председательскому месту. Шум на плоту утих. Чудаковатый Жильцони был из тех, от кого в любую минуту можно было ожидать чего угодно.

— Я принимаю ваш тост, — звонко произнес Альвар и тряхнул гривой волос. — Уравнение мира — это то, чему стоит посвятить всю жизнь. И будь у меня десять жизней — я их все, не задумываясь, сжег бы, чтобы завершить дело, начатое Альбертом Эйнштейном.

В словах Альвара Жильцони дышала такая сила убежденности и страсти, что лица молодых физиков посерьезнели.

Раскрасневшийся Альвар подошел к Шелле.

Девушка недоумевала. Обычно Альвар — а они были знакомы уже четыре года — не отличался разговорчивостью. Вечно замкнутый, ушедший в себя. Слова лишнего из него не вытянешь.

Шелла взяла Альвара под руку, и они отошли от стола.

Музыканты грянули что-то бравурное.

— Почему оркестр на отдельном плоту? — спросила Шелла. — Разве нельзя было разместить их здесь?

— Здесь качка мешает музыкантам, — пояснил Альвар. Короткая вспышка прошла, и он снова погрузился в себя.

Из-за синхронно движущихся пар огромный плот немного раскачивался, и пламя факелов дрожало. Звезды а высоком небе гасли одна за другой: намечался рассвет.

Кружась в танце, Шелла прильнула к Альвару и прикрыла глаза. Сегодня, наконец, он должен сказать слова, после которых они никогда не расстанутся. Слова, которых она ждала давно.

Альвар внезапно остановился.

— Что с тобой? — встревожилась Шелла.

— Устал.

— Давай присядем, — предложила Шелла. Они выбрались из толпы танцующих и сели на обрубок бревна, оставшийся после скоростного сооружения плота для банкета.

— На таких плотах древние полинезийцы пересекали океан, — сказал Альвар.

— Их время прошло, — задумчиво произнесла Шелла, глядя на жадный язык факела. — К чему плоты, если есть корабли с атомным сердцем?

— Нет, время подвигов не прошло… Не прошло. — Глубоко посаженные глаза Альвара казались темными вмятинами на лице. — Но видишь ли… В жизни могут быть цели великие и цели низменные. О вторых говорить не приходится. Но что касается великой цели… Для ее достижения все средства хороши.

— А если средства низменны?

— Цель оправдывает средства.

— Что-то мудрено для меня… — тихонько произнесла Шелла. Альвар еле расслышал ее голос сквозь волны музыки и шум веселящихся выпускников.

Они помолчали.

— Скажи, Альвар, — начала Шелла, разглядывая танцующих, — такая цель может быть у каждого?

— Нет, — усмехнулся Жильцони, — великая цепь даруется только избранным.

— А как же быть остальным? Жить бесцельно? — попробовала пошутить Шелла. Альвар редко удостаивал ее серьезного разговора, отделываясь больше шуточками.