Роберт Силверберг - Вниз, в землю

И все-таки он вернулся на Мир Холмана. Почему — он не мог бы с уверенностью ответить. Может быть, его неумолимо влекла туда какая-то неведомая сила, может быть, прежние чувства, а может быть, просто глупость. Гандерсен никогда не собирался вновь посетить эту планету и, тем не менее, оказался здесь. Он ждал посадки. Прямо за иллюминатором — казалось, можно дотянуться рукой — лежал мир чуть побольше Земли, мир, который отнял у него лучшее десятилетие жизни, мир, где он узнал о себе то, чего предпочел бы не знать. Замигала красная лампочка. Корабль скоро пойдет на посадку. И все же, вопреки всему, он вернулся.

Гандерсен смотрел на саван облаков, простиравшийся над зоной умеренного климата, на большие расползающиеся ледяные шапки, на извивающийся синей лентой пояс тропиков и вспоминал о поездках через Море Песка в ослепительном блеске рассветного светила, о том, как плыл по молчаливой черной реке под балдахином дрожащих листьев, остроконечных, как стилеты, о золотистых коктейлях на веранде станции в джунглях в Ночь Пяти Лун, когда рядом сидела Сина, а в зарослях ревело стадо нилдоров. Это было давно. Теперь нилдоры снова стали хозяевами Мира Холмана. Гандерсену трудно было с этим примириться. А может быть, именно поэтому он и вернулся — чтобы увидеть, чего сумели добиться нилдоры.

— Вниманию пассажиров, — раздался голос из громкоговорителя. — Через пятнадцать минут мы выйдем на орбиту Белзагора. Просим занять свои места, застегнуть предохранительные сетки и приготовиться к посадке.

Белзагор. Так теперь называлась эта планета. Местное название, собственное слово нилдоров. У Гандерсена оно вызывало какие-то ассоциации с ассирийской мифологией. Естественно, это было «облагороженное» произношение, у нилдоров оно звучало примерно как «Бллзгрр». Значит, Белзагор. Так он и будет называть эту планету, раз она теперь носит это имя и раз от него этого ожидают. Он всегда старался не обижать инопланетные существа без необходимости.

— Белзагор, — сказал он. — В этих звуках есть что-то необычное, верно? Их приятно выговаривать.

Пара туристов, сидевшая рядом с ним, охотно согласилась, — они поддакивали всему, что говорил Гандерсен. Муж — полноватый, бледный, чересчур изысканно одетый — добавил:

— Когда вы были здесь в последний раз, она называлась Мир Холмана, если не ошибаюсь?

— О да, — ответил Гандерсен. — Но это было в старые добрые имперские времена, когда землянин мог назвать любую планету, как ему заблагорассудится. Теперь этому пришел конец.

Жена туриста плотно сжала губы, так что они превратились в тонкую, жалостливую полоску. Гандерсен испытывал некое извращенное удовольствие в том, чтобы ей надоедать. В течение всего полета он разыгрывал перед этими туристами роль героя из романа Киплинга, изображая бывшего колониального чиновника, который едет посмотреть, что успели натворить предоставленные самим себе туземцы; это не вполне отражало его истинные намерения, но порой неплохо было носить маску.

Туристы — их было восемь — смотрели на него со смешанным чувством благоговейного трепета и презрения, когда он гордо расхаживал среди них высокий, загорелый человек, на черты которого наложили отпечаток годы, проведенные вне Земли. Он им не нравился, и в то же время они знали, что он страдал и тяжко трудился под чужим солнцем — в этом было нечто романтическое.

— Вы остановитесь в гостинице? — спросил муж-турист.

— О, нет. Я еду прямо в джунгли, в сторону Страны Туманов. Вон, видите это скопление облаков в северном полушарии? Очень крутой температурный режим — тропики и арктика практически рядом. Туман. Дождь. Вас повезут туда на экскурсию. У меня, к сожалению, дела.

— Дела? Я думал, что получившие независимость миры остаются вне сферы экономических связей, что…

— Это не торговые дела, — сказал Гандерсен. — Сугубо личные. Кое-что из того, что я не успел закончить во время пребывания здесь по делам службы.

Красная лампочка снова замигала, на этот раз ярче. Он пошел в каюту, чтобы приготовиться к посадке. Его окутала напоминавшая паутину ткань. Он закрыл глаза и ощутил толчок — включились тормозные двигатели. Корабль опускался на поверхность планеты, а Гандерсен покачивался в предохранительной сетке, защищенный от неприятных последствий изменения силы тяжести.

Единственный космопорт на Белзагоре, построенный землянами более ста лет тому назад, располагался в тропиках, возле устья большой реки, впадавшей в единственный на Белзагоре океан. Река Медлен, океан Бенджамини — Гандерсен не знал нилдорских названий. Космопорт, к счастью, был на полном самообслуживании. Автоматические устройства управляли радиомаяком, а также поддерживали в порядке посадочную площадку и защищали космопорт от вторжения окружающих джунглей. Трудно ожидать от нилдоров, чтобы они обслуживали космопорт, а держать здесь команду землян было невозможна Гандерсен знал, что на Белзагоре осталось еще около ста землян — даже после того, как все были отозваны с планеты, — но они не обладали достаточной для этого квалификацией. Кроме того, действовал закон, на основании которого все административные функции должны были исполняться нилдорами — или не исполняться вообще.

Корабль сел. Коконы из ткани-паутины развернулись, и пассажиры вышли наружу.

В воздухе висел тяжелый запах тропиков: илистой почвы, гниющих листьев, помета диких животных и маслянистых цветов. Был ранний вечер, на небе уже появились две луны. Как всегда, собирался дождь; влажность приближалась к девяноста девяти процентам, но вероятность сильного ливня в этой тропической зоне была невелика; вода просто оседала на всем окружающем в виде капель.

За деревьями халлигалли, окружавшими космопорт, сверкнула молния. Стюардесса наблюдала за девятью пассажирами, вышедшими из корабля.

— Прошу за мной, — сказала она и повела их в сторону единственного здания.

Слева из зарослей появились три нилдора и с любопытством стали рассматривать прилетевших. Изумленные туристы показывали на них пальцами.

— Смотри! Видишь? Совсем, как слоны! Это те самые нили… нилдоры?

— Да, нилдоры, — сказал Гандерсен.

Над поляной чувствовался резкий запах животных. Судя по величине бивней, это были самец и две самки. Все примерно одного и того же роста более трех метров, с темно-зеленой кожей, характерной для нилдоров из западного полушария. Глаза, величиной с тарелку, с ленивым любопытством уставились на Гандерсена. Стоявшая впереди самка, с короткими бивнями, подняла хвост и спокойно вывалила гору дымящегося пурпурного помета. До Гандерсена донеслись низкие, неясные звуки, но с этого расстояния он не мог понять, что говорят нилдоры. «Не может быть, чтобы они обслуживали космопорт, — подумал он. — Не может быть, чтобы они правили планетой. Однако это именно так».