Семен Слепынин - Паломники Бесконечности

— Это старпом, — сказал я.

— Да, это он так торжествует и пугает, — подтвердил боцман. — Он выкрасил паруса, мачты и весь фрегат в черный цвет. В ночной тьме он незаметно подкрадывается к небольшим пиратским шхунам, крепким килем таранит их, топит, а барахтающихся в воде людей расстреливает из мушкетов. Жертвами становятся иногда и торговые суда. Это старпома мало волнует. Он развлекается. А среди суеверных моряков ходит молва о страшном черном призраке.

— А твой голубой фрегат! — воскликнул капитан. — Он же ночью будет светиться как свеча. И ты собираешься незаметно подобраться к старпомовскому черному призраку?

— Нет, ночью мы будем спокойненько спать в хорошо защищенных портах. А днем наш фрегат можно увидеть лишь с близкого расстояния. Старпом и его шайка с утра заваливаются спать. Вход в лагуну достаточно широк. Утром наш фрегат невидимкой проскользнет мимо дремлющих пушкарей, и мы внезапно возьмем старпома.

— Еще тепленького, досматривающего приятные сны, — смеялся мичман.

Одним погожим летним утром фрегат «Аларис» покидал нашу бухту. Провожали его все курортники, толпившиеся на берегу. Мы с Аннабель Ли и капитаном прощались с командой на борту. Аннабель Ли, прослезившись, обнимала мичмана и боцмана, просила их оставить старпома в живых.

— Мы не кровожадные, — сказал боцман. — Мы лишь отберем у него фрегат.

— И вернете законному владельцу! — обрадовалась Аннабель Ли. — Билли Бонсу!

Мы сошли на берег. Четырехмачтовый гигант поднял голубые паруса и под крики провожающих «Попутного ветра!», набирая скорость, поплыл к синеющим в знойной дымке скалам — воротам в бухту. И вдруг корабль исчез, слившись с сиянием неба и моря.

— Призрак! — аплодировала Аннабель Ли. — Голубой призрак! Он возьмет Вольного Рыцаря!

Однако взять Вольного Рыцаря оказалось делом непростым. Он переменил место стоянки. А где, в каких морях и на каком острове он прячется, об этом знали лишь двое — доктор Зайнер и Черный Джим.

— Сущий дьявол, — жаловался на Джима боцман. — Носится над морями черной молнией и о наших передвижениях доносит старпому.

Боцман и мичман нас не забывали. Оставив фрегат на попечение старшего помощника, прилетали к нам на фрейлинах. Однажды боцман смущенно признался:

— Пришлось заключить союз с мелкой хищной рыбешкой. Ну, с этими, с униженными пиратами. Вреда от них сейчас никакого. Мечта у них одна — изловить негодяя.

— А Билли Боне? — Царица не забывала своего любимца.

— Ну, этот полезнее всех, — усмехнулся боцман. — Недавно он получил от старпома еще одну пощечину. Какую? Давай, малыш, — сказал боцман и подмигнул мичману.

Мы хохотали, слушая мичмана, поведавшего комичный случай.

Однажды из океанских туч вылетел Черный Джим и стал парить над шхуной Билли Бонса.

— Эй, Билли! — подражая голосу старпома, кричала черная птица. — Привет тебе от Вольного Рыцаря.

— Заткнись, негодяй! — заорал Билли Боне, глядя вверх и потрясая мушкетом.

— Ну что, дружок? Прошляпил фрегат? Эх ты, простофиля.

— Воры! Разбойники! — свирепел пират. — Поймаю. Обоих выпорю и повешу.

— Поймаешь? Нас? Не смеши, Билли. Куда уж тебе… Сопляк.

От столь чудовищного оскорбления пират задохнулся, и вместо проклятия из горла его вырвалось что-то невнятное:

— А вы… Вы… А… А…

Черный Джим захохотал. И в хохоте этом Билли Бонсу слышался издевательский хохот старпома.

Рассказ поражал такими образными деталями, искрился таким неподражаемым юмором, что Аннабель Ли расцеловала мичмана:

— Молодец! Какой талант!

Но капитан поразил нас, повернувшись к мичману с неожиданно суровым видом.

— Слушай, ты, вольный рыцарь! Не позволю губить талант. Отец я тебе или нет? — грозно спросил он.

— Да, папа, — оробел мичман.

— Хватит шататься по морям. Пора приниматься за дело. Я запру тебя вот в этой комнате и не выпущу, пока не напишешь рассказ. Ослушаешься — выпорю.

В голосе капитана звенела такая властная сила, что: никто не посмел заступиться за мичмана. Даже боцман. К вечеру на другой день была готова небольшая повесть «Бутылка рома».

Вечером капитан-профессор сам читал ее вслух и, подняв палец, растроганно восклицал:

— Каково! А? — И размяк, разнежился наш капитан. Увидев страдальческое, умоляющее лицо мичмана, махнул рукой и рассмеялся. — Ладно уж, разрешаю еще немного побродяжить по морям.

Рассмеялась и Аннабель Ли: люб ей был отец — и вчерашний грозный капитан, и сегодняшний умилившийся профессор.

Университетское издательство выпустило повесть «Бутылка рома» отдельной книжкой. Экземпляр ее с автографом мичман вручил и Билли Бонсу.

— Это обо мне! — хвастался тот перед своими дружками и с удвоенным рвением взялся за поиски старпома.

Однако Вольный Рыцарь, совершая ночные налеты, был все так же неуловим. О нем мы узнавали со слов капитана.

— Со старпомом где-то по ночам встречается доктор Зайнер и получает от него новые монетки, — с прежним неистребимым и огорчающим меня добродушием говорил капитан. — Неужто старпом поверил в глупые монетки? Вот чудак.

— Пойми, капитан. Монетки и ночные набеги — всего лишь старпомовские шалости. Но дьявольская сила колобродит в нем, тоска терзает. Он ищет повод, чтобы развернуться вовсю.

Я оказался прав. Доктор Зайнер окончательно разочаровался в монетках. Тайна мира, казалось ему, а через нее и абсолютная власть — все-таки во Фриде. И убедил его в этом… старпом! Трезвомыслящий, ироничный старпом! Трудно поверить, но это так. Видимо, вселенская тоска и неуемная дьявольская сила помутили его разум.

— Не поймать ему Фриду, она неуловима, — сказал капитан.

— Ну, тут все в порядке, — усмехнувшись, сказал я капитану. — Идем к старосте. Поговорим.

Староста — мужик понятливый. Он согласился с нами, что соседи — такие же люди, хоть и с другой планеты.

— И пить у нас не будут. Закрою кабак, — пообещал он.

Через день утром прилетела к нам Анютка — оживленная, со смеющимися глазами.

— Ну просто чудо! Мужики трезвые и не дерутся, женщины ходят довольные. И все улыбаются, вспоминают мичмана. Для нас он просто… ну просто солнышко после долгих дождей.

— Ну уж, солнышко, — смутился мичман.

В тот же день к вечеру мы полетели в поле, где крестьяне убирали овощи. Бросив работу, они вглядывались в снижающихся птиц и в их всадников. Узнав нас, радостно закричали:

— Мичман! Мичман!

Но мичман отправился вскоре в дальнее плавание. И скрылось солнышко за хмурыми тучами. Опять загуляли мужики, пьяными толпами, с топорами и вилами, совершали набеги на своих соседей. Мы с капитаном пытались усовестить их, но встречали лишь презрительные ухмылочки.

— Интеллигенция. Ха! Ха! Профессоры!