Александр Рубан - Каникулы Творца

И второе. Теоретические построения еретиков из Первого Голутвинского чреваты преждевременным крахом Принципа Исключённого Третьего. Работая в рамках примитивной двоичной логики, они сумели вплотную подойти к отрицанию дуализма материи и пространства! Маленький шажок, одно-единственное, лежащее на поверхности допущение — и они безоглядно выпрыгнут за пределы «да» — «нет»… Вот Тебе и философская стратегия, шеф, которой Ты от меня так добивался!

— Хорошо. Приготовь конспект к Моему возвращению.

Значит, шеф-демиург согласен, что это действительно серьёзно?

— Нет, не согласен! — отрезал Аристарх. — просто Мне любопытно. «Могу ли Я создать камень, который не смогу поднять?» Видимо, это один из таких же парадоксов, и его легко разрешить в плоско-свёрнутой логике, замыкающей «всё» на «ничто»… Но ты всё-таки приготовь конспект: Мне любопытно, и Я полюбопытствую. И занимайся, наконец, делом.

Делом Савва тоже займётся, ему известно, что Аристарх называет делом…

— Вот и займись. Всё!

Ещё одно солнышко, прежде чем рассыпаться искрами и погаснуть, полыхнуло на острие когтя, осветив на миг согбенную фигуру у двери. Аристарх вздохнул, выдавил из железы молнию посолиднее и подул на неё, отгоняя под своды подвала. Гость непроизвольно закрылся от света ладонью. Очень старый рыцарский плащ ниспадал с его плеч почти до самого пола.

— И давно ты здесь? — спросил Аристарх.

— Я не решался прервать ваши размышления, Рыцарь Зари, — уклончиво ответил Отшельник, щурясь от яркого света.

— Значит, давно. Остаётся надеяться, что я размышлял не вслух. Аристарх отвернулся, сунул драконью железу на место и снова посмотрел на старика. — Как твоё сердце?

— Благодарю вас, рыцарь. Болит, и с каждым днём всё сильнее. А как ваше?

— Перестало, когда я выбрался из подвалов.

— И вынесли меня, — напомнил Отшельник.

— И вынес тебя, — согласился Аристарх. — Это тоже имеет какое-то значение?

— Для меня — да. Я пришёл поблагодарить вас.

— Пустое, старик, пустое, — усмехнулся Аристарх. — Ведь я же чуть не убил тебя потом.

— Я видел, чего вам стоило не сделать этого, — с улыбкой же отвечал Отшельник. — И, помнится, тогда же подумал, что не ошибся, отдав коготь вам.

— Тогда. А теперь?

— А теперь я не знаю, что думать.

— И пришёл, чтобы забрать его у меня? На!

К его удивлению, старик взял коготь. Вынул его из ножен, вернул ножны рыцарю, подошёл к свободному от столов и полок участку стены, с неловким размахом вонзил в неё коготь как можно выше и, ухватившись двумя руками, с натугой протянул сверху вниз. Посыпались каменные крошки и пыль, в стене осталась глубокая борозда.

— Теперь попробуйте вы, — предложил Отшельник.

Аристарх попробовал. Дважды. Озадаченно хмыкнул, потрогал пальцами борозду, оставленную стариком, и в третий раз, теперь уже изо всех человеческих сил, саданул когтем по стене. С тем же нулевым результатом.

— Ну, и что это должно означать? — спросил он, вложив коготь обратно в ножны.

— Не знаю, — сказал Отшельник.

— Но ты ошибся, или нет?

— Не знаю, — повторил старик.

— Не знаешь, или боишься отвечать?

— Мне нечего бояться, — возразил Отшельник. — Но и сказать мне тоже нечего.

— Не темни, старик. Пришёл рассказать, так рассказывай. Ведь ты же догадывался об этом, — Аристарх кивнул на стену. — Садись, — он подвинул ему высокий табурет Звездочёта, а сам уселся в гостевое кресло напротив, и рассказывай.

Драконы бывают разные.

Для читателей сказок — а сказки читают все, и шеф-демиург Аристарх Новожилов тоже читал сказки, — этот вывод интуитивно ясен и не подлежит сомнению. Сколько сказок — столько Драконов, и все разные. А для читателя не только внимательного, но и склонного к анализу, не составит труда проклассифицировать Драконов по множеству признаков. В результате получится более-менее полное описание явления, которое лишь на первый взгляд кажется неохватным.

Так, Драконов можно различать:

по среде обитания (морские, пустынные, лесные, горные, пещерные, болотные, а в последнее время появились многочисленные особи, обитающие на поверхности неисследованных планет, в межзвёздном пространстве и даже в солнечных протуберанцах);

по способу передвижения (двух- или более-ногие, крылатые, пресмыкающиеся, снабжённые плавниками и ластами, импульсно-реактивные);

по количеству голов (одно-дву- и так далее, а также безголовые или с функционально-переменным числом голов);

по типу вооружения (мечеклыкие, копьехвостые, огнедышащие, ядовитозубые, каменновзорые и даже оснащённые лазерами с ядерной накачкой).

Вполне поддаются классификации и такие признаки, как: умение регенерировать отсечённые части тела; степень разумности; размеры, прочность и цвет чешуи; форма подчинённости силам зла; боеспособность в экстремальных условиях…

Те, кому лень или некогда заниматься классификацией самостоятельно, могут обратиться к замечательной книжке замечательного английского писателя Джона Бойнтона Пристли «31 июня», где популярно изложены основы прикладной науки Драконографии. Очень полезная книжка. Между прочим, в одноимённом фильме, снятом, как водится, «по мотивам», основы Драконографии не излагаются. Видимо, авторы фильма, в отличие от английского писателя, намерены были создать художественное, а не научно-популярное произведение. Что ж, это их право, и тем хуже для тех, кому Драконография интересна или по роду деятельности нужна. Таки придётся им порыться в библиотеке и отыскать книжку Пристли, ибо здесь тоже не место для изложения основ этой науки.

Хотя бы потому не место, что в несвязной речи Отшельника ни слова не прозвучало о Драконографии. Отшельник не имел о ней никакого понятия. Более того: он изрядно удивился бы, если бы ему предложили проклассифицировать свойства Драконов. Для него это было бы всё равно что классифицировать гримасы одного и того же лица. Он счёл бы такое занятие вполне бессмысленным при всей его кажущейся увлекательности. Ибо Отшельник полагал Дракона просто-напросто единственным — и Звездочёт, вернувшийся к тому времени из оружейных мастерских, по-видимому, разделял эту точку зрения.

Но Отшельник был убеждён ещё и в бессмертии чудовища, и вот здесь Придворный Мудрец стал решительно возражать Средоточию Мудрости. Он обозвал его мистиком и суеверным софистом. Он призвал в свидетели Рыцаря Зари, победителя Дракона. Он продемонстрировал в качестве доказательства смерти чудовища огнедышащую железу, извлечённую из золотоплавильного горна, а также драконий коготь, висевший в серебряных ножнах на поясе Нового Рыцаря. Он предложил провести Отшельника в пиршественный зал дворца, чтобы тот полюбовался отрезанными ушами чудовища. Он был язвителен, запальчив и непримирим, и причина его раздражительности была, в общем, ясна. Дело всей жизни Алхимика — изготовление оружейного золота для победоносной схватки с Драконом — оказывалось, если принять гипотезу Отшельника, затеей не только дорогостоящей и уже не нужной, но изначально бессмысленной.