Майкл Муркок - Пёс войны и боль мира

— На что вы рассчитываете? — спросил Гроот с широкой улыбкой. Вопрос показался мне риторическим, и движением руки он дал мне понять, что не ответ на него не обязателен.

— Вы кажетесь мне совершенно невозможным подданным королевы Ксиомбарг, — заметил я. — Или я неправильно понимаю и ее, и эту страну.

— Возможно, вы неправильно расцениваете и королеву, и ее страну, — ответил он, — но я должен вам признаться, что во всей Серединной Границе нет более тихой долины, чем эта, и, на мой взгляд, это спокойствие — самое большое, что можно ценить в мире.

— А вы понимаете природу Серединной Границы?

— Нет. К сожалению, я знаю только, что Серединная Граница содержит весь мир в целом, и остальной мир не сможет существовать без Серединной Границы. Думаю, это основание для того, что ее жители еще существуют, если они вообще существуют.

— Но ведь вы сами происходите не из Серединной Границы?

— Я эльзасец. Лишь немногие живущие здесь здесь и родились. Эта долина и две и три последующие местности — исключения. Многие существуют здесь как тени, другие существуют как тени в своем мире. Это запутано, капитан. Я не тот человек, кто может рассматривать эти проблемы объективо — еще не готов. Но у меня предчувствие, что это ко мне придет, как только будет нужда в этом. Ну, теперь вы, наверное, желаете как можно быстрее покинуть Долину Золотых Облаков, так? И продолжить путешествие? Я провожу вас до Западных ворот. По одной из горных троп вы выберетесь на хорошую дорогу, которая выведет вас из Серединной Границы.

— Как я смогу узнать, эту дорогу?

— В этой местности не так много дорог, капитан.

Мы вернулись на просеку, где нас поджидал потирающий лоб Седенко.

— Я уже думал, что вас убили или захватили в плен, капитан фон Бек.

Мне была приятна такая забота.

— Ерунда, Григорий Петрович. Мастер Гроот нам очень помог.

Седенко издал шмыгающий звук.

— Вы доверяете ему?

— Настолько, насколько могу доверять себе.

Гроот поклонился.

— Укладывайте свои вещи, господа. Мы отправляемся к Западным воротам.

Когда мы были готовы к маршу, маленький щеголь достал из кармана носовой платок и вытер лоб и шею.

— День становится жарким, — сказал он. — Пойдемте, мои друзья, мы должны быть там до наступления ночи.

Мы вели своих лошадей за Гроотом, который, почти как учитель танцев, шел, пританцовывая, и не забывая при этом восхищаться красотой полей, которые мы проходили… Так мы шли, пока не достигли противоположной стороны долины и ворот, очень похожих на те, которые мы миновали по дороге сюда. Гроот приветствовал стражников. — Друзья покидают нас, — пояснил он им. — Пропустите их.

Стражник в уже известном нам старинном обмундировании отвел коня в сторону, и створки ворот распахнулись. Филандер Гроот остался стоять и смотреть на дорогу, которая вела в пещеру, теряясь в золотой дымке. На протяжении какого-то мгновения его глаза напоминали мне глаза заключенного или каторжника, смотрящего в сторону дома. Но когда он вновь обернулся ко мне, я увидел в них только спокойствие и веселье.

— Итак, капитан, я желаю вам счастья, здоровой уверенности в успешном окончании поисков. Было бы неплохо снова увидеть вас через некоторое время — хотелось бы услышать об окончании ваших приключений. А я выслушал бы их с интересом.

— Тогда пойдемте с нами, — предложил я внезапно. — Ваше общество может нас воодушевить. Кроме того, я очень ценю вашу поддержку.

— Мысль небезынтересная. Я бы сказал, во многом удачная. Но мне, к сожалению, необходимо еще некоторое время оставаться здесь, так что прошу простить. Но вы знайте, что душой я с вами.

Последние заключительные фразы, пожатия рук, и Филандер Гроот направился обратно, а ворота за ним закрылись. На прощание он обернулся и помахал надушенным платком.

Мы въехали в пещеру и уже вскоре пробирались в золотом тумане. Через некоторое время нам пришлось достать плащи — становилось холодно.

Была уже ночь, когда туман остался позади. Мы не нашли удобного места и поэтому разбили лагерь прямо на дороге. Наутро, обозрев пространство гор под нами, мы поняли, что опять очутились на высокогорном плато. Не прошло и получаса, как мы продолжили путь. За нами послышался стук копыт. Оглянувшись, мы увидели около двадцати закованных в латы людей, следующих галопом за нами.

Их предводитель не носил доспехов. Я увидел черное и белое. Я увидел пурпурно-красные перья и узнал последнего нанимателя Седенко и моего смертельного врага — кровавого монаха Клостерхайма.

Мы дали своим коням шпоры в надежде уйти от вооруженной погони. В этом было что-то мистическое. Их облачение пылало. Еще немного, и они начнут гореть — конечно же, черным пламенем. Пар вырывался из глазниц шлемов, какой-то серый пар, будто зарождающийся в тлеющих легких.

— Чего хочет этот христов рыцарь вместе со своей бандой? — взволновался Седенко. — Их давно поджидает Ад. Как они могут служить божьему делу?

Я уже хотел сказать ему, что если я служу Дьяволу, то они могут, конечно, служить и Богу, но проглотил замечание и наблюдал теперь как только мог внимательнее за дорогой и своим конем. Тот уже устал от скачки и два раза споткнулся, а один раз даже чуть не упал.

— Мы будем сражаться до смерти, — прокричал я Седенко, — но на тех же условиях, видимо, и Клостерхайм захочет забрать наши жизни! У нас нет надежды отбиться от закованных в латы всадников.

Мы искали выход из создавшегося положения, но его не было. Можно было двигаться дальше или остановиться и поджидать дьявольский отряд Клостерхайма. Когда дорога повернула, я увидел, что она проходит прямо по скальной плите шириной не больше человеческого роста. Если мы и хотели занять где-нибудь оборонительную позицию, то лучшего места было не найти.

Я показал на это место Седенко и спешился. Седенко понял, что я имею в виду, и кивнул. Я передал ему один пистолет, пороховницу и пули, отвел своего коня в сторону, и мы заняли позицию. Скальная стена прикрывала наши фланги, поэтому мы не ожидали никакого нападения сзади или с боков.

Когда Клостерхайм приблизился, он не имел понятия о том, что мы его поджидаем. Я направил на него пистолет и выстрелил, но, к сожалению, промахнулся. Он пригнулся и уставился на меня ненавидящим взглядом, а потом движением руки приказал своей банде остановиться. Они подчинились этому приказу с прямо-таки неестественной дисциплиной.

— Клостерхайм! — прокричал я. — Что ты хочешь от нас?

— Я ничего не хочу от Седенко, который в любой момент может отправиться куда ему вздумается, — проговорил монах с лошадиным оскалом. — Но я хочу вашу жизнь, фон Бек, никак не меньше.

Только теперь я сообразил, что мы все еще находимся в Серединной Границе и засмеялся в ответ.