Сергей Синякин - Злая ласка звездной руки (сборник)

— Тяжелый, зараза! — прохрипел один из особистов.

— А ты как хотел? — удивился второй, скрючившись под тяжестью тела. — Сам понимаешь, за ним ведь…

— Разговорчики! — сказал третий особист. Был он невысоким, худым и лысоватым. У особиста была небольшая темная бородка и высокий лоб. — Вы не в кабинете, Уфимцев! Люди вокруг вас, а вы треплетесь, как базарная торговка!

— Так, Лев Иванович!.. — начал было оправдываться подчиненный.

— В кабинете поговорим! — отрезал старший. Акинеева уволокли.

— Вот елки-моталки, — удивился Аким Богомольцев. — Я так и не понял, за что они его? Нормальный мужик, мы с ним в Рязани вместе служили.

Иванов пожал плечами.

— Саня, — сказал Богомольцев. — Ты ничего не узнал? На хрена нас здесь собрали? Тут прямо интернационал — в соседних секциях американцы, французы, арабы, индусы. Даже, говорят, китайский штурмовой батальон пригнали. Я так и не пойму, с кем же мы здесь сражаться будем, если собрали, как говорится, каждой твари по паре. Неужели с международными террористами какими? Или все-таки Хусейна решили доконать? Так наши с ним вроде бы задружили… А?

— Не ломай голову, — сказал Иванов. — Придет время, сами расскажут. В спортзал пойдешь?

— Нет, — лениво сказал Богомольцев. — Я лучше в бытовку пойду, телек с ребятами посмотрим. Бусыгин у итальянцев был, целую кучу кассет с Челентано принес. Есть такие фильмы, что мы и не видели.

— Ну, иди смотри — сказал Александр. — А я пойду немножечко разомнусь.

— В здоровом теле — здоровый дух, — усмехнулся Аким и так повел плечами, что сразу стало понятно — этот и без особых тренировок заломает кого угодно, когда угодно и где угодно.

В спортзале было несколько человек, среди них, к удивлению Александра, — несколько бородатых парней, в которых только дурак не узнал бы священнослужителей. Но странные это были священнички — качки настоящие, и, глядя на выжимаемые ими веса, Иванов почувствовал невольное уважение. Всерьез и на совесть работали ребята. Весьма и весьма всерьез. А ведь если разобраться, на хрена попу гармонь? У попов работа умственная, им народ охмурять надо, а они, вместо того чтобы учиться язычком работать, железо тягают. Странно это все было, но Иванов мысли вслух не высказывал и к происходящему интереса не выказывал. Как известно, чудес на свете не бывает. Рано или поздно все объяснится. Так отец Иванова всегда считал и тому же научил сына.

Правда, с Акинеевым все странно вышло, подумал Иванов, начиная растяжки. И опять же крестик этот. На хрена ему такой крестик нужен был? И выглядел Акинеев при аресте как-то странно. Непонятно все было. Но явно все происходящее было связано с религией.

Генерал рядом с епископом, обязательность ношения крестиков и в определенной степени вера. Молитвы опять же ежедневные! Священники, балующиеся со штангой в спортзале. Да, ребятки, крепите мощи, в здоровом теле — здоровый дух! Иванов размялся и провел короткий бой с тенью. Священники оставили штанги и с любопытством наблюдали за солдатом. Смотрите, смотрите! Это вам не мелочь по карманам тырить, не милостыню на паперти просить!

Одному заниматься было скучновато, но Иванов все-таки довел тренировку до конца. Священники в спортивных куртках с изображением распятия на квадратных спинах уже медленно шли на выход. Были они довольно рослыми и крепенькими. Над изображением распятия виднелась какая-то надпись, но только догнав священников, Иванов смог прочитать надпись. Так вот, на куртках священников кириллицей было написано: «Союз Архангела Михаила». Сокращенно получалось САМ. Ишь, блин, защитнички небесные! А все равно слабо им было выйти на ринг против Иванова. Любого из этих архангелистов Александр запросто заломал бы на первой же минуте, и Бог никому из них не помог бы.

Мысль эта придала Иванову настроения. Взяв полотенце и весело насвистывая, Александр отправился в душ. Подставляя тренированное тело тугим струйкам холодной воды, Иванов с удовлетворением и некоторым самодовольством подумал, что сейчас он в такой спортивной форме, что без труда обломал бы рога и черту, жаль только, не ходят жители преисподней в спортивный зал.

Он успел прямо на вечернюю молитву. За отлынивание от вечерней или утренней молитвы наряды лепили беспощадно, но сам Александр считал, что выглядит все это просто смешно и несправедливо.

Стоят полторы сотни здоровых крепких мужиков, готовых к любой самой жестокой драке, и обращаются к Богу с просьбой о помощи.

«Вознесись, Господи, силою Твоею; мы будет воспевать и прославлять Твое могущество!» Да Богу самому в пору помощи просить у таких бравых хлопцев!

Стоя в рядах молящихся, Александр видел, что солдаты к молениям относятся по-разному. Некоторые откровенно маялись, некоторые просто отбывали номер. Но были и такие, что молились, истово крестясь и напевая.

«Научи меня. Господи, пути твоему, и направь меня на стезю правды, ради врагов моих; Не предавай меня на произвол врагам моим, ибо восстали на меня свидетели лживые и дышут злобою…»

«Но я верую, что увижу благость Господа на земле живых…» — словно со стороны рядовой Александр Иванов услышал песнопения и даже поразился: красиво все-таки получалось. Протяжно, торжественно и грустно.

В нирванной было довольно людно.

Бармен Иванова знал и потому налил ему не обычного приторно-сладкого нектара, а греческой амброзии с добавлением капельки миртового елея. Напиток бодрил не хуже забытой уже «Метаксы», и Иванов, отхлебнув из бокала, совсем уж было завел с барменом беседу о жизни, но тут в нирванную вошли херувимы, возглавляемые двумя Ангелами, и начали проверять документы, придирчиво сверяя фотографии на документах с лицами присутствующих.

Дошла очередь и до Иванова. Александр протянул Ангелу свое удостоверение, Ангел всмотрелся в бумаги, вытянулся, по-строевому схлопнул звучно белые крылья и отдал Иванову честь, касаясь белой ладошкой нимба над головой. Херувимы вслед за ним тоже вытянулись, нервно переступая всеми шестью лапами.

В нирванной воцарилась тугая звенящая тишина, которая не прерывалась все время дальнейшей проверки и продолжалась даже тогда, когда святой патруль покинул заведение.

Все напряженно смотрели на Александра.

Какой-то праведник начал пробираться поближе к Иванову, на него зашикали, но праведник лишь огрызнулся:

— Да посмотреть я только хочу! Пусть он мне скажет, кто он такой? Пусть объяснит мне, почему ему Ангелы честь отдают?

— Ветеран он, — объяснил бармен.

— Чего ветеран? — не понял настырный праведник.

— Того самого, — сказал бармен. — Не понял, что ли?

— Врешь, — потрясенно сказал праведник. — А ну перекрестись! Перекрестись, слышишь? Разве ж кто-нибудь из них может быть здесь?