Евгений Закладный - Звездная рапсодия

Норман опрокинул в себя очередную порцию и, набычившись, глянул на Вольфсона.

— М-мы можем все! — изрек он, потом икнул и прикрыл рот ладонью. — Потому что у нас есть исполнительные органы, с помощью которых мы переносим себя в пространстве, изменяем среду в своих интересах, калечим себе подобных, а иногда даже и лечим. Смотри, Лола, сейчас от его звездной цивилизации полетят клочья. Пусть этот старый дуралей пояснит нам: где у звезд исполнительные органы? Их нет! Наше Солнце, как и любая звезда, жестко привязано к своей орбите и не вольно менять свое положение относительно других звезд. У него нет ни ног, ни крыльев. Идем дальше. Чтобы быть разумным, нужно учиться направленному влиянию на компоненты среды. Чем? У Солнца нет рук. И, следовательно...

— Ты забываешь о силовых полях, — сказал Вольфсон. — Они простираются как угодно далеко. Туда, куда не дотянется никакая рука. Разве ты упрячешь ее обладателя в космический корабль и отправишь за тридевять небес. И руки Солнца... До будет тебе известно, Стив, что звезды практически не только касаются друг друга своими силовыми полями, но поля эти идут «внахлест». С помощью таких полей они взаимодействуют друг с другом, передают необходимую информацию, управляют движением планет и развивают на них те или иные формы жизни. И еще: для того, чтобы умнеть, накапливать и перерабатывать информацию, совсем не обязательно болтаться в пространстве вкривь и вкось. За миллиарды лет своего существования звезды проходят немалый путь и, надо полагать, набираются впечатлений предостаточно. Им есть о чем порассказать друг другу. Например, поделиться мыслями о созданных ими микробах, мнящих cебя вершиной мироздания только потому, что они не в состоянии воспринять нечто, стоящее на несколько порядков выше их самих, находящееся выше их разумения. Н-но! Будем логичны и последовательны до конца. Зачем мы можем понадобиться звездам? Кого или что видят в нас — потенциальных исполнителей их воли или потенциальных противников?

— Вот именно! — подобрался Сэм.

— Сейчас я отвечу, — повернулся он снова к Лоле, будто вопрос этот исходил именно от нее. — Звезды могут видеть в создаваемой ими жизни любые потенции — и злые, опасные для звезд, и добрые, способные как-то послужить интересам их цивилизации.

— И-эк хватил старик! — крякнул Норман, снова наполняя свой бокал. — Леди и джентльмены, соблаговолите обратить внимание на то, как завирается сей высокоученый муж: то у него в центре любой и всякой жизни — планкеоны, коллапсирующие образования вообще; то жизнь создают звезды. Как говорится, концы с концами...

Вольфсон вздернул вверх подбородок.

— Считаю вообще ниже своего достинства отвечать на злопыхательские выпады этого недоучки, игнорирующего основы диалектического мышления. Лола, что ты думаешь по этому поводу?

— А я думаю вот что, — медленно ответила женщина, глядя в свой бокал, покачивая им из стороны в сторону. — Мне рисуется такая вот картина, и хотя она, может быть, идет вразрез с существующими гипотезами, но... Насколько мне известно, сегодня идет борьба между двумя гипотезами о происхождении нефти — минеральным и органическим. Думаю, вопрос ставится неверно. Молекулы непредельных углеводородов образуются в недрах планеты постоянно и кладут начало биологическому движению материи. Но собственно жизнь появляется только тогда, когда химическая эволюция ускоряется под действием информации, которая приносится лучами, силовыми полями звезды. И вообще, наверное, время зарождения жизни следует отодвинуть на миллиарды лет, — я Имею в виду начало реализации потенций материи, ее оживление: это время возникновения первых планкеонов, первого коллапсирующего образования. Все, что было потом, — это приспособление к условиям, которые складывались в той или иной колыбельке. Какая звезда заглядывает в люльку, какое солнышко, то и считается мамой, того и нужно слушаться... Так вот, Стив, это я все к тому, что вы ищете блох у Карла совсем не там: я не вижу противоречий.

— О! — поднял палец Вольфсон. — Что, Стив, слопал? Теперь я позволю себе продолжить эту мысль. Под организующими воздействиями звезды ускоряются процессы развития нервной системы, психики, социальных преобразований, все быстрее ведущих к возникновению более прогрессивных и совершенных общественных формаций...

— Ну да, психики! — хмыкнул Сэм. — То-то наши калифорнийские инспектора из года в год сообщают о том, как коррелирует рост преступлений и самоубийств с ростом активности Солнца!

Петр покачал головой.

— Все это — лишь часть истины, Сэм, а вы торопитесь с заключениями. Максимумы солнечной активности хорошо объясняются гравитационными воздействиями планет, они-то и вызывают мощные приливные волны. Период обращения Юпитера — самой массивной планеты системы — равен одиннадцати годам. Таков же в среднем и наиболее ярко выраженный цикл... Но все эти разговоры имеют весьма малое отношение к существу вопроса. Поэтому я советовал бы отложить наши словопрения до тех пор, пока мы не получим исчерпывающей информации от самого Солнца. Сейчас меня интересует другое. Вольфсон, вы тут заметили вскользь, будто человеческая цивилизация может представлять потенциальную опасность для Солнца. Как это понимать?

Лола почувствовала вдруг во рту какой-то странный привкус. Так бывает с человеком, когда он смотрит на предмет, окрашенный кричащей люминесцентной краской, — во рту возникает ощущение кислого или соленого... Потом она почувствовала страшную внутреннюю опустошенность, безразличие, сонливость. Несколько секунд еще пыталась бороться с собой, но за это короткое время успела увидеть и осознать, как поочередно склоняются вниз головы мужчин, — их будто придавил ворвавшийся сквозь распахнутое настежь окно мощный луч Солнца...

... Лола сразу поняла, где находится, и снова приняла это как нечто естественное, само собой разумеющееся. Только теперь она видела гораздо больше, чем в первый раз. Вместе с тем, это видение было несколько странным — непрозрачные с первого взгляда стены все больше светлели, делались все более прозрачными, открывая все более широкие перспективы. И повсюду — вверху и внизу, со всех сторон ее окружали большие и маленькие помещения, переходные коридоры и громадные залы, где мог бы, кажется, разместиться небольшой городок. Все это представлялось каким-то ажурным, призрачным и, в то же время, удивительно гармоничным, пронизанным единым замыслом.

А где-то там, очень далеко — черные провалы космоса, мириады сверкающих звезд.

Она видела себя в центре громадной сферы, в сводчатом зале, устланном плитами из мягко пружинящего под ногами материала. Откуда-то пришло безусловное убеждение, знание: это — тот же космический корабль, посланец неведомой цивилизации, представитель звезд...