Евгений Федоровский - Пятеро в одной корзине

- Поищи по цехам, время у тебя есть.

Я еще покурил в закутке с флегматичным Неведомским, игравшим старшего брата, и отправился на поиски Волобуя. Ход моих мыслей был таков: где в кино может подвизаться бывший летчик и аэронавт? В съемках фильма на авиационную тему. Прошел по всем корпусам, этажам и коридорам, посматривая на временные таблички на дверях съемочных групп, где указывалось рабочее название фильма. Думал, что картина должна именоваться не иначе как "Небо зовет", "Барьер неизвестности", "Там, за облаками" или что-то в этом роде. Похожих названий не оказалось. Стал пытать счастья у встречных и курящих в отведенных для этого местах. Отвечают: Жору Буркова, Леню Куравлева, Кешу Смоктуновского знают, а Волобуй - незнаком. Посоветовали искать во вспомогательных цехах. Их на "Мосфильме" более десяти...

Вдруг где-то на задворках зашелся в треске знакомый М-11. Такие стосильные моторы стояли когда-то на "кукурузнике" ПО-2 и спортивных "Яках". Я ринулся на звук. Продравшись через декорации старинных причудливых домов, завалы отработавших свое макетов, я увидел палубу миноносца, окатываемую из пожарных шлангов. Ветер от авиационного винта хлестал по красным лицам матросов. Угольные прожектора метали свет с яростью полуденного солнца. Около укрытых зонтиками кинокамер суетились операторы.

А в тени деревьев на дощатом помосте невозмутимо возлежал кряжистый человек в синей спецовке и летном шлеме. "Сенечка!" - бухнуло под сердцем.

Режиссер, примостившись на операторском кране, точно кулик на кочке, что-то пискнул в мегафон. Из-за рева мотора его никто не услышал, но все поняли: объявлялся перерыв. Потухли прожектора, опали водяные струи, отфыркиваясь и отжимая бескозырки, побежали в бытовку матросы-статисты. Сенечка не спеша поднялся с ложа, перекрыл краник бензобака, мотор сердито пульнул сизым дымом и заглох. Деревянный пропеллер, обитый по кромке стальной полосой, пружинисто остановился.

- Через десять минут дубль! - наконец прорезался режиссерский мегафон. Кран опустил свой хобот, ссадив оператора-постановщика и режиссера на землю.

По виду никак нельзя было определить возраст Сенечки. Ему можно было дать и тридцать и пятьдесят. На плоском загорелом лице совсем не было морщин. Одна кустистая бровь высоко поднималась над другой, придавая лицу насмешливо-удивленное выражение.

- Здравствуй, Сеня, - поздоровался я, приблизившись.

- Привет, коль не шутишь, - ответил он, силясь понять, где мог со мной встречаться. - Ты как меня нашел?

- Дома был.

По лицу Сени пробежала тень.

- Так ты ветер здесь делаешь?

- Бесценный человек, - многозначительно поднял палец Сенечка. - Скучный кадр без воды, без бури. Заболеет режиссер, все равно снимут, я исчезну заменить некем.

- Тебя Артур Николаевич ищет...

Эта весть, неизвестно почему, сильно встревожила Сенечку. Лицо его посветлело, он заморгал быстро-быстро.

- Зачем, не сказал?

- Хочет лететь на аэростате.

Сенечка выхватил из кармана сигарету, ломая спички, прикурил. Сигарета оказалась с дыркой, швырнул ее в кусты, торопливо достал новую.

- И меня, конечно, вспомнил? Я ведь один остался из летавших.

Он ловко сбросил спецовку, надел брюки, пиджак.

- А дубль?

- Черт с ним, едем к Артуру!

- Он велел прийти завтра.

Сеня разочарованно затоптался на месте, еще раз внимательно посмотрел на меня и вдруг вскрикнул:

- А-а, вот где я тебя видел! У Артура на фотографии! Вы вместе снимались, когда были курсачами.

- Ну а я о тебе слышал не только от Артура.

- Были времена... - Сенечка опять влез в свой комбинезон, открыл краник подачи топлива, подсосал бензин в карбюраторы.

Операторская стрела снова вытянула хобот.

- Внимание массовке! - загрохотал режиссерский мегафон. - Сейчас пиротехник сделает небольшой взрыв. Больше прыти! Вы в бою!

Рабочие поставили свет, ассистенты оператора замерили расстояния от камер до объекта съемки. Гримерши с картонными коробками подмазали грим, костюмерши подправили бушлаты, бескозырки...

- Что снимают? - спросил я Сеню.

- "Моозунд".

Сеня застыл у своего аппарата, как спринтер на старте. В руках он держал резиновый амортизатор, накинутый на конец пропеллера.

- Ветер, Сеня!

Он рванул амортизатор на себя. С чохом взвыл двигатель, готовый слететь с моторной рамы. Тугая струя горячего воздуха разметала водные струи из брандспойтов

- Мотор!

Хлопнул взрыв-пакет, выбросив ядовито-белое облако. По жестяной палубе заметались матросы, разбегаясь по своим постам. Тяжело заворочался задник с грубо намалеванным свинцовым небом и морем, создавая иллюзию штормовой качки.

Сеня забыл надеть шлем. Ветер растрепал волосы - не то пегие, не то седые, и в этот момент я подумал, что он тоже из лихого племени флибустьеров, которые еще не перевелись на земле.

После съемок мы зашли в павильон, где Валентин Виноградов работал с эпизодом встречи двух братьев. На декоративной стене в обрамлении черной ленты уже висел мой портрет: в расстегнутой гимнастерке, с простецкой ухмылкой в победном сорок пятом.

3

Я заступил на дежурство и на другой день, решив накопить побольше отгулов. Сенечка появился в нашем подвале чуть свет. Вскоре пришел и Артур. Мы отправились на окраину бывшего летного поля, теперь заросшего лопухами, осотом, викой. Там за кладбищем использованных баллонов, бочек и разбитых самолетов стоял похожий на зерносушилку эллинг. Подходы к нему ограждала колючая проволока.

Распугав ораву одичавших котов, мы сбили с дверей окаменевший от ржавчины замок и вошли в гулкую, сумеречную пустоту. Тленом веков дохнуло на нас. Стекла окон наверху были целы, но пропускали мало света от плотных наслоений пыли. Сюда не задувал ни ветер, ни снег - было сухо, как в пирамиде Хеопса. Вдоль стен тянулись стеллажи из потемневших досок. На них лежали бухты веревок и тросов, связки деревянных блоков - кневеков. Рядом стояли банки с олифой и краской, мастикой и клеем. Сверху посреди зала свисала цепь подъемной лебедки. Сеня потянул ее, зазвенели стальные звенья. По рельсам наверху побежали катки. Испуганно заметалось эхо под крышей. Тяжелой рысью промчались по доскам жирные коты. Эти звери, видно, рождались тут, взрослели, размножались, непонятно что ели, но явно не бедствовали, проживая дерзкой и дружной коммуной.

Под огромным брезентовым чехлом покоилась серебристая оболочка аэростата. Мы стянули брезент, взвихрив тучу пыли.

- Она, родная, - с волнением прошептал Сенечка.

В клубке спутавшихся веревок сетки он нашел металлическое кольцо клапана, привязал к крюку подъемника и стал быстро перебирать цепь руками. Прорезиненная шелковая оболочка, как бы просыпаясь от долгого сна, медленно вытягивалась ввысь, низвергая с себя потоки пыли, талька и алюминиевой краски. Ее верх достиг потолочных балок эллинга. Сеня застопорил подъемник, по пожарной лестнице поднялся туда же. Балансируя, как канатоходец, прошел по рельсам, проложенным под опорными балками, и закрепил оболочку в подвешенном состоянии. На первый взгляд она совсем не пострадала. Спасли ее, наверное, вездесущие кошки, вытесненные из деревенских домов новостройками Подмосковья и разогнавшие обитавших здесь мышей и крыс.