Владимир Михановский - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 18

Так как я хотел бы, чтобы мистер Гарденер стал владельцем наследства при любых обстоятельствах, то воздерживаюсь от каких-либо условий или пожеланий в части его применения. Имею только одну просьбу: он должен позаботиться о том, чтобы после его смерти остаток состояния ни в коем случае…» —

адвокат запнулся, прокашлялся, бросил на обоих слушателей виноватый взгляд и продолжал: —

«…ни в коем случае не достался этой стране, которая не в состоянии подождать своего заката в спокойствии и величии, а вместо этого прививает свой трупный яд другим народам — будь то в форме капиталовложений или напалма. Мистеру Гарденеру известно, что я вовсе не аскет и приятное, предоставляемое жизнью, охотно вкушал в той мере, в какой это не умножает грязь на земле; я имею в виду, таким образом, преимущественно нравственные удовольствия, эксперименты с природой, которая для человека науки может стать областью истинных забав, когда он воздерживается от бесплодных попыток где-то что-то изменить. Так что по-своему я тоже любитель удовольствий и хочу надеяться, что мое наследство по меньшей мере в этом деле пойдет по моим стопам.

Джейн Гарденер поднесла к губам крохотную чашечку и отпила глоток кофе. Она принадлежала к тем немногочисленным женщинам, которые, не растеряв всю свою красоту в молодые годы, оставили и на старость кое-что, а потому выглядят свежо и радуют взор.

Она сидела выпрямившись и, не поворачивая головы, следила за мужем, который решительно расхаживал по комнате, словно готовился к семинару, где ему предстояло распекать нерадивых студентов-физиков.

Она знала, что это целеустремленное разгуливание из угла в угол было лишь выражением крайней досады, а крайняя степень досады, которую знал Чарльз Гарденер, была досадой на самого себя, на свою нерешительность — не в отношении практических дел, решать которые было уделом жены, а в принципиальных вопросах.

Джейн отлично понимала причины. Огромное наследство, от которого другие пальчики бы облизывали, угрожало перевернуть вверх дном весь уклад их жизни.

Чарльз Гарденер прервал свое хождение и, словно подслушав мысли жены, проговорил:

— Одно мы все же обязаны сделать — добиться ясности: с чем связана смерть Баткинса? И тогда посмотрим, как нам лучше поступить с этим проклятым наследством. А если там и впрямь был кто-то еще, я имею в виду в «крепости» Баткинса, то нам потребуется помощь. Одни мы ничего не разузнаем.

— Полиция? — спросила она с сомнением в голосе. — Закроет дело как законченное. Уж лучше нанять частного детектива. Ведь можно же найти какого-нибудь Марлоу или Пуаро. Однако давай лучше подумаем о ближайших делах. Тебе надо бы еще раз все осмотреть в «крепости».

— Для чего? — пробурчал он недовольно.

— Ну, допустим, сравнить счета или, возможно, выяснить, не ждут ли востребования какие-то заказанные Баткинсом поставки. Медлить бессмысленно — так или иначе нам предстоит это. Ни один человек не живет, и Баткинс в том числе не жил, ожиданием сиюминутной смерти и потому всегда оставляет после себя что-нибудь такое, что нуждается в упорядочении. И зачастую в этих маленьких вещах человек распознается больше, чем в самых грандиозных умозрительных характеристиках.

— Что ж, тогда честь открытия будет принадлежать тебе, — поклонился он и продолжал с неожиданной энергией: — Решено! После обеда отправимся в «крепость» Джима и поработаем там!

Как раз когда они стали собираться в путь, в прихожей позвонили.

Репортер «Мидлтон Стар» Генри Уилкинс пробуждал в Джейн почти материнские чувства. Давным-давно они имели ребенка, мальчика, который утонул семи лет от роду. Его лицо и голос они уже плохо представляли себе, но манеры странным образом сохранились в их памяти. Этот репортер был такой же худой и угловатый в движениях…

Конечно, Джейн была достаточно умна, чтобы не выдавать своих чувств, но ее очарование и умная беседа и без того покорили репортера настолько, что он с удовольствием откладывал сейчас объяснение причин своего появления и, не торопясь, пил ароматный кофе. Но когда Чарльз явно демонстративно посмотрел на часы, Джейн опередила его:

— Нехватка времени — это привилегия тех, кто еще работает. Но, возможно, мистер Уилкинс сам торопится, а мы его только задерживаем своим докучливым старческим гостеприимством?

Генри Уилкинс запротестовал:

— Что вы? Чувствовать себя по-домашнему — это такое редкое удовольствие для репортера, что надо использовать этот момент, как только он выпадет. Тем более если при этом можно сочетать приятное с полезным!

— Отрадно слышать, что вам с нами приятно, — заметил невозмутимо Чарльз, — но чем мы можем вам быть полезны?

— Знаете ли вы уже какие-нибудь подробности про вашего таинственного дикаря? — спросил напрямик репортер.

Чарльз покачал головой, а Джейн наклонилась вперед, подперла подбородок кулачком и спросила:

— А что вы сами думаете обо всей этой истории?

Потом, покосившись на мужа, подняла брови: будь внимателен.

— Что мне сказать вам? — откинулся Уилкинс на спинку кресла. — Как раз то, что я теряюсь в догадках, делает для меня этот случай особенно интересным. Итак, что я думаю? Я признаю лишь факты. Во-первых, кто-то отключил ток именно тогда, когда Баткинс открыл дверь. Доказательства открытая дверь, выключенный свет и автоматически запирающий двери механизм, мгновенно приводимый в действие, как только ток снова включается. Во-вторых, кто-то после прихода Баткинса покинул дом. Доказательство — цифры на счетчике фотоэлемента. Теперь я попытаюсь представить себе, почему этот кто-то так поступил. Вариант первый: у него вообще не было на то никакой причины. Это значит, что он просто резвился, скажем, в разных углах дома, то тут, то там, и случайно потянул вниз рубильник в тот момент, когда Баткинс вошел в дверь. Это версия, за которую явно ухватится полиция, чтобы закрыть дело. Но я считаю ее нереальной.

Он посмотрел на Гарденеров вопросительно и, прочитав интерес в их глазах, продолжал:

— Человек, которому приблизительно известно назначение физической лаборатории, то есть нормальный человек, возможно, и позабавился бы с какими-нибудь приборами, но он не станет отключать рубильник. Если же он ненормален — сделаем такое сумасбродное предположение, вытекающее из пари, о котором вы однажды упомянули, и предположим, что речь шла о дикаре, — то он нашел бы в этом доме тысячу предметов, которые с точки зрения игры заинтересовали бы его гораздо больше.

Джейн ободряюще кивнула ему:

— Дальше, молодой человек, дальше. Нам очень интересно слышать такое полностью непредвзятое мнение. Сами-то мы вряд ли сможем освободиться от знания известных связей, и прежде всего — личности Баткинса.