Ирина Крупеникова - Предел бесконечности (сборник)

— Ты вел переговоры со Службой Безопасности, чтобы обеспечить доктору Жулавскому условия для творчества?

Стас поднял беспокойный взгляд на индивида. Заинтересованность и понимание. Он не мог определить, умышленно или непроизвольно на лице Ориона проявилось это выражение. Но мимика оставалась мимикой, а искреннее участие присутствовало в самом облике собеседника — в движениях скованных штурвалом рук, в напряженных плечах, в уголках живых проницательных глаз.

— Я рискнул его прикрыть, — Стас почувствовал, как волнение в душе затухает и медленно спускается долгожданный покой. — Позднее, когда Фил показал мне модуль управления, и мы решили организовать собственную лабораторию, я вынужден был заручиться поддержкой Службы с условием, что все результаты будут своевременно в полном объеме передаваться на указанные адреса. Так я и поступал до недавнего времени. Но о тебе в отчетах я не писал.

— Почему? Филипп Алексеевич считает меня продуктом своих исследований.

Стас опустил голову на валик сидения.

— Потому что я считаю, что ты не продукт, а просто очень молодой человек.

Текст статьи появился на экране. «У меня украли половину сердца» — крупными буквами гласил заголовок.

«Когда я попросила Кристину Сталинаровну поговорить об индивиде Лизе, старушка расплакалась. «Она была мне как родная дочка, — повторяла она. — Я так ее любила…» Потом Кристина Сталинаровна показала мне фотоальбом. С каждой страницы на меня смотрела красивая молодая девушка с добрыми глазами. Никто не посмел бы назвать ее роботом. Веселая и сияющая с цветами в руках, задумчивая над книгой, улыбающаяся и счастливая рядом со своей приемной мамой — она выглядела живее и откровеннее многих настоящих людей.

Мне не хотелось бередить незажившую рану в сердце старой женщины, и все же я попросила Кристину Сталинаровну ответить на несколько вопросов.

Расскажите, пожалуйста, как Лиза появилась в вашем доме?

Я уже тридцать лет прикована к инвалидному креслу. У меня было много сиделок, их нанимал мой сын. Девочки-сиделки обращались со мной хорошо, но такая у них работа. Я говорила сыну, чтобы он нашел мне настоящую, чуткую, добрую девушку. И однажды сын позвонил и сказал, что приедет с новой нянечкой. Я полюбила Лизоньку сразу, как только она вошла в дом. На ее лице я прочла нечто божественное. Я и называла ее «мой ангелочек».

Ваш сын сообщил вам, кто Лиза на самом деле?

Да, он сказал, что это искусственный человек, созданный специально, чтобы выполнять работу по дому и по уходу за больными.

Взаимопонимание с Лизой установилось быстро?

Да! Девочка прямо-таки впитывала все, что я ей говорила. Она ничего не смыслила в работе сиделки, это я в первый же день поняла. Но она так быстро училась! На ее фоне все остальные — это куколки в белых фартучках. Лизонька как будто чувствовала мое состояние. Знаете, за те шесть лет, пока Лизонька была жива, у меня ни разу не случилось ни одного криза.

А как вела себя Лиза? Я имею в виду — спала, ела?

Она была обычной девушкой. Очень любила яблоки и шоколад. Ей снились сны, о которых она мне рассказывала. Чаще всего во снах она купалась в океане. Она вообще много читала, особенно про океан. Я обещала, что мы с ней обязательно поедем на море.

Кристина Сталинаровна, Лиза когда-нибудь болела?

Нет. Очень здоровая сильная девочка. Я однажды упала из кресла в саду. Даже вскрикнуть не успела, а Лизонька уже рядом. На руках меня домой отнесла. Были у нее иногда головные боли. Один раз насморк подхватила. Она почему-то испугалась этого насморка, как чумы. Долго меня расспрашивала, что люди в такое время чувствуют.

Значит, она осознавала, что отличается от людей?

Да, конечно. Но я-то на это внимания не обращала. Для меня она была доченькой. Самым прекрасным ребенком на свете.

Кристина Сталинаровна, я понимаю, как вам трудно вспоминать, и все же. Может быть расскажете, как у вас забрали Лизу?

У меня украли половину сердца! Никогда не забуду, как Лизонька кричала: мама, мамочка, не отдавай меня, пожалуйста. Как я плакала! Люди в военной форме пообещали, что Лиза ко мне вернется. Но я им не поверила. И ничего не могла сделать. Сидела в этом проклятом кресле на крыльце и смотрела, как ее сажают в машину. А она смотрела на меня. И я чувствовала, как она со мной прощается.

Вот такую историю поведала нам Кристина Сталинаровна. Добавлю, что после этих событий несчастная женщина провела многие месяцы на больничной койке. И только известие о рождении внучки, которую по требованию бабушки назвали Лизой, вернуло старушке желание жить.

Судьба Лизы известна. Девять лет назад шумиха вокруг индивидов профессора Жулавского заставила людей поверить, что «биороботы» — самые опасные существа во вселенной. Их отправили в крематорные печи всех. Без допроса, без предъявления обвинений, без суда и следствия. В их числе была Лиза — юное создание с человеческой душой.

Кого же на самом деле профессор Жулавский выводил в люди? Исполнительных рабов? Безжалостных убийц? Или чутких добрых друзей? А может быть среди них, как в любом обществе, были и те, и другие, и третьи? И кого же больше? Никто не задался этим вопросом. А исполнительской службе, как и крематорной печи, было все равно.

Я возвращалась домой с тягостным чувством. Мне пришлось говорить со старой женщиной о самом больном, самом страшном. И я подумала: если бы на моем месте была Лиза, как бы поступила она? И поняла: Лиза бы закрыла блокнот и не задала ни единого вопроса, лишь увидав печальные глаза осиротевшей старушки.

Интервью подготовила Анастасия Нежданова».

К статье прилагались две фотографии. На одной седая курчавая бабулька обнимала улыбающуюся девушку с тонким красивым лицом, обрисованным ровной линией ухоженных волос. Две счастливые женщины, голова к голове. Две пары сияющих глаз. Другая фотография демонстрировала прозекторскую, где просматривался стол и растерзанное тело на нем. Подписей к изображениям не было.

Чуть ниже имелась дописка: «Только в нашей газете! Читайте серию статей об индивидах профессора Жулавского. В следующем номере: «Истинное лицо Алексея Жулавского». Вы узнаете о ранее не публиковавшихся фактах биографии профессора, о его личной и семейной жизни».

Филипп отодвинулся от экрана.

— Орион, дай мне поименный список всех корреспондентов это газетенки.

— Позвольте уточнить задание.

— Чего еще не ясно? — доктор Жулавский удостоил индивида взглядом.

— Подобные данные не публикуются в открытых базах. Вы хотите, чтобы я нарушил закон?

— Какой закон?… Нет! Не надо мне цитировать кодекс! Достань все, что найдешь. Любыми средствами, но так, чтобы тебя не отследили. Меня интересуют женские имена.