Алексей Борисов - Утро Земли

Он распрямился, оставил пробирки и аппаратуру лежать под вытяжкой. Он знал, что в его взгляде нет ни капли тепла, его давно не осталось. Да, он никудышный семьянин, только у них и не было семьи. Никогда.

– А знаешь, лучше уходи отсюда. Я замолвлю словечко, тебе дадут работу в комендатуре. Сюда не возвращайся. Там нам обоим будет спокойней.

Женщина вздохнула, медленно сняла халат и бросила его в ведро.

Мужчина долго смотрел ей вслед. Он не испытывал ни капли угрызений совести за свой поступок. Да, он забрал у женщины то, что по сути ему не принадлежало. Но он и так подарил ей слишком многое. Туше, как сказали бы во Франции, если бы такая страна до сих пор существовала.

Он собрался с силами чтобы унять в руках нервную дрожь. Согреть, согреть, руки, стали холодными, словно он провёл много времени на морозе. Вот и кончено, подумал генетик. Он потерял последнюю ниточку связи с единственным близким человеком.

Ученый Поднял трубку телефона и попросил соединить с генералом. Это был уже не тот военный, который разговаривал с напуганным, усталым и растерянным студентом, беженцем из эвакуационного лагеря. Да и студента такого давно не существовало.

Сегодня умерло последнее воспоминание о том, что он вообще когда-то жил.

Когда-то давно. До войны.

– Добрый день, моя лаборантка больше мне не нужна. Дайте ей какую-нибудь должность при штабе, хотя бы уборщицы.

– Какая из лаборанток? – с иронией спросил генерал, молодой, амбициозный военный.

– Прошу вас, – вздохнул мужчина, – Вы прекрасно понимаете, о чём и о ком идет речь.

– Да, – тихо усмехнулся генерал, – Что-то ещё? Вы, кстати, не подали отчёт за прошлый месяц. Кабинет министров обеспокоен.

– Понимаю. Мне нужны доноры. Семьдесят пять человек. От шестнадцати до тридцати лет. Здоровые, желательно не связанные узами брака. В идеале такие, которые уже рожали и не имеют противопоказаний к повторным родам.

Генерал прервал разговор, и генетику послышались другие голоса из телефона. По-видимому, военный звонил по другому телефону. Учёный сидел перед ноутбуком, помешивал ложкой чай в пластиковой кружке и ждал.

Наконец генерал отозвался.

– Серьёзный запрос. Я правильно понимаю, что эти женщины будут вынашивать поколения Х1?

– Да, – тихо проговорил учёный, – Поэтому их нужно будет содержать здесь же, под охраной и в самых благоприятных условиях. Да, и вот еще что, генерал, мне потребуются женщины и с материка в том числе. Но, ещё раз повторяю, здоровые!

Сердце билось в сумасшедшем ритме. Это была тонкая, очень тонкая игра и она в любой момент могла закончиться.

– При всём моём уважении, я не могу позволить вам кровосмешение. Наша нация не должна быть разбавлена европейской кровью. Ваша просьба не принимается.

– Генерал.

– Что ещё?

– Я давал присягу Императорскому дому. Я клянусь этой присягой, что дети будут японцами и японками. Женщины это всего лишь доноры, они выносят и родят потомство.

Он ждал ответа.

Сейчас или никогда. Второго такого случая может не представиться. «Мы не воевали» – повторял он в памяти несколько слов. Да, не воевали.

Если в будущем произойдёт очередное столкновение, Япония должна выстоять. И если ближайшие три месяца будут настолько же непродуктивными, как последние четыре года, его проект свернут. И его самого ждёт печальная участь. Только бы генерал согласился.

– Вы слушаете? Хорошо, мы найдём доноров в течение полутора месяцев, в том числе, будут и женщины из русского посёлка. Переоборудуем подвальный этаж, чтобы они там поместились и смогли выносить потомство в благоприятных условиях. Вы подготовите весь материал для оплодотворения. Но за поколением будут следить правительственные аудиторы. Да, и поспешите с отчетом.

Генетик поблагодарил генерала и положил телефонную трубку. Пожалуй, это нелепая, глупая идея, рассмеялся он про себя. Для поколения Х1 давно отобраны донорские клетки. Но теперь ему никто не помешает пополнить банк другими яйцеклетками.

Всё произошло именно так, как и планировал учёный. Женщины были доставлены в лабораторию и там под надзором врачей прошли искусственное оплодотворение. Он наблюдал со стороны, из-за зеркальной заслонки. Его миссия была завершена. За созреванием эмбрионов и ростом поколения будут следить врачи, а не генетики. Результат внедрения в человеческие хромосомы последовательности генома Deinococcus radiodurans будет известен не скоро. К тому моменту, когда юношам и девушкам поколения Х1 предстоит поселиться на заражённой территории и основать колонию, о нем самом и о Тайяме никто не вспомнит.

– Отдыхайте, коллега, – сказал один из аудиторов и фамильярно похлопал ученого по плечу, – Если что-нибудь пойдёт не так, вас известят.

Генетик сдержанно улыбнулся и протянул аудитору папку с документами.

– Что это?

– Мой последний отчёт. Кстати, как там моя лаборантка?

В помещении для наблюдения за ходом операций находились два аудитора и охранник в форме. Аудиторы безмолвно переглянулись, а охранник замер и медленно протянув руку к кобуре. Учёный отвернулся.

– Вы что, с ней близки? – вопрос аудитора застал мужчину врасплох. Генетик едва не рассмеялся во весь голос. Не ужели она не нашла ничего лучше, как стать обыкновенной шлюхой. Впрочем, он сам себе признался:

– Это праздный интерес. Нет, мы с ней не близки.

– Вам лучше не знать, – тихо сказал аудитор, – Поверьте.

– Верю, – сказал он на прощание и покинул комнату.

Так закончились его лабораторные будни и учёный вернулся в домик, любезно отданный ему во владение. Первые дни он жил тем, что перебирал в памяти ощущения и впечатления о проделанной работе. Бесконечные часы над пробирками, перед мониторами, за микроскопом. Он вспоминал, как поранил палец предметным стеклом, как разрезал микротомным шуруп от наручных часов и несколько дней провёл у бинокуляра – пытался разгадать природу странного образования в органической ткани. С тоскливой иронией заново пережил момент, когда опрокинул на руки раствор с радиоактивным фосфором и с ужасом бежал к счётчику, чтобы узнать, насколько велика полученная доза. И как потом был рад, что все обошлось.

Постепенно ощущения поблекли, потускнели, яркие картинки в памяти неумолимо рассыпались на бесцветные фрагменты. Когда-то он этим жил, а сейчас, когда всё осталось позади, он словно потерял вкус жизни, перестал видеть в ней смысл. Терзался от того, что не готов к этой потере, и ничего не может с этим поделать.

Мужчина день за днём, месяц за месяцем и год за годом проводил в одиночестве. Весь круг его общений и забот сомкнулся на тех, кто отвечал за выдачу пайка.

Но однажды раз его вызвали в лабораторию.