Михаил Тырин - Истукан (сборник)

– Давайте называть ее галактическим союзом, – предложил здоровяк.

– М-да... Именно так. А мы – в некотором роде его представители, скорее даже наблюдатели...

Олейник переводил настороженный взгляд с одного на другого, но ничего не говорил.

– Нам все равно, верите вы или не верите, – заметил крепыш. – Единственный способ убедиться – дать нам возможность действовать. Уберите от нас конвой, и в течение дня мы свернем команду...

Худощавый тронул его за рукав.

– Может быть, надо... э-э... продемонстрировать что-то? Так сказать, доказательства...

– Хорошо, – легко согласился крепыш. – Попробуйте.

Худощавый вдруг напрягся, напыжился, уставившись перед собой. Через минуту дверь вагончика распахнулась. На пороге стояли два шоколадных Гендоса.

– З-знясь з-зражение....

– Ну, что... – хмыкнул крепыш. – А ну – танцевать!

Гендосы моментально взялись друг за друга и начали переступать ногами, изображая очень неуклюжее подобие вальса.

– Хватит! – закричал Олейник, когда танцоры опрокинули табуретку и ведро с водой. – Уберите их!

– С легкостью, – усмехнулся крепыш, и Гендосы моментально исчезли.

В вагончик просунулась голова лейтенанта.

– Все нормально? – спросил он с выражением крайней подозрительности.

– Да-да, все хорошо, – ответил Олейник, отдуваясь.

– Ну, мы... э-э... мы договорились? – Худощавый придвинулся.

Олейник промычал что-то неопределенное.

– Будем очень признательны, – сказал крепыш, – если кто-то нас проводит, и мы посмотрим, что тут натворила команда за это время.

– Ну что ж... – Олейник беспомощно пожал плечами.

В этот момент в вагончик вдруг буквально ворвался Сергеич.

– Вспомнил! – закричал он, швырнув на стол какой-то глянцевый листок. – Вспомнил, где я видел эту штуку!

Худощавый взглянул на листок и вдруг вскочил.

– Что это?! – воскликнул он.

– Похоже на аэрофотографию, – сказал Олейник, придвинув листок к себе.

– Она и есть, – кивнул Сергеич. – Я ее в нашем доме нашел, на стенде.

– Я спрашиваю, что вот это?! – худощавый провел пальцем по фигуре, проступающей на фоне нечетких очертаний поля и реки. Фигура изображала кособокую перечеркнутую спираль.

– Вот и я думаю, что это? – поддержал его Сергеич. И вдруг осекся, пристально взглянув на незнакомцев. – А вы, собственно, кто?

– Все нормально, – успокоил его Олейник. – Что вас так взволновало?

– Ведь это и есть визуальный сигнал тревоги! – почти прокричал худощавый, тыча пальцем в спираль. – Откуда это здесь?

– Может, какой-то дефект пленки? – пробормотал Олейник.

– Все равно не догадаемся, – махнул рукой Сергеич. – Надо местных звать.

Послали искать местных. Оказалось, неподалеку ошивается дед Харлам.

– Да, – сказал он, взглянув на снимок. – Наши места. Вот поле свекольное, вот речка. Было дело, летали тут летчики, чего-то фотографировали. Еще какие-то геологи вроде были. Может, к примеру, карту хотели сделать. А одну фотографию потом председателю подарили. На память как бы.

– А это откуда? – худощавого по-прежнему волновала спираль.

Дед пригляделся, наморщил лоб.

– А-а! – обрадованно воскликнул он. – Это дело известное! Это ж Ызя на тракторе такую загогулину выписал. Он пьяный был да заснул. А трактор с плугом как ехал, так и пошел кругами. И вот, значит, нарисовал фигуру.

Воцарилась пауза. Все переглядывались и изумленно хлопали глазами.

– Трактор? – проговорил крепыш, почесывая лоб. – Трактор воспроизвел сигнал?

– Вы же говорили, он сложный, – напомнил Олейник и вопросительно посмотрел на гостей.

– Ну да, сложный, – закивал худощавый. – Расстояния между кольцами спирали точно просчитаны, в них зашифрованы условия посадки, плотность атмосферы... М-да... А тут, понимаете, какой-то пьяный тракторист... Это невозможно!

– Но очевидно, – изрек его напарник. – Ладно уж. Надо работать.

Олейник вдруг почувствовал острую необходимость выйти на воздух. Он молча поднялся и покинул помещение. Гости потянулись за ним. В паре шагов от вагончика четыре шоколадных Гендоса невозмутимо ковырялись в двигателе «КамАЗа». Водитель был неподалеку, он весь извелся, боясь их прогнать.

– Кыш! – сердито крикнул худощавый и махнул на них рукой.

Гендосы зашевелились, беспокойно засеменили ножками, словно почуяли свое космическое начальство.

– Я согласен, – хрипло проговорил Олейник. – Что от нас нужно?

Оказалось, нужно было совсем немного. Всего-то – очистить берег, где стояли чудища, от людей. Да еще – с помощью солдат убедить поселковых сидеть по домам и не высовываться. Улицы поселка обезлюдели.

Космические представители гоняли туда-сюда на машине и делали что-то непонятное. Никто так и не увидел, в чем суть их работы, однако вскоре Гендосов в округе поубавилось, а к вечеру не осталось вообще ни одного.

Худощавый вечером выглядел вымотанным, его галстук с ослабленным узлом болтался на боку. Напарник же был, как всегда, невозмутим и по-прежнему жевал.

– Буквально через полчаса их здесь не будет, – сказал худощавый Олейнику. – Однако процесс будет э-э... несколько шумным. Хотелось бы, чтоб люди не тревожились без нужды.

– Людей тут уже ничем не встревожишь, – ответил старый космонавт. – Я смогу увидеть, что за процесс вы обещаете?

– Это увидят все, – усмехнулся крепыш. – Такое не скроешь.

Они не спеша направились на берег. Олейник был хмур и разговаривал отрывистыми фразами. Ему словно что-то давило на сердце.

Бойцы спецкоманды, заметив, что начальник экспедиции уходит куда-то с подозрительными незнакомцами, тихонько тронулись следом.

– Я вот все думаю... – проговорил старый космонавт, остановившись на берегу. – То, что вы мне наговорили про галактический союз, про колонии... Давно вы об этом знаете?

– Не трудитесь узнать от нас что-то еще, – невозмутимо сказал крепыш. – Мы сказали вам ровно столько, сколько необходимо. На большее просто не имеем права. Надеюсь, вы поймете...

– Мне это труднее понять, чем всем прочим здесь, – ответил Олейник, тяжело вздохнув. – Вы же знаете, кто я такой?

– Да, мы знаем. Вы были первым пилотом межзвездного космического аппарата. Вы двадцать лет летели к... к альфе Центавра, кажется?

– Да, двадцать лет туда и восемнадцать обратно. И ничего там не нашел. Вообще ничего. Моя жизнь ушла на то, чтоб разочарованные люди поставили космические корабли ржаветь в ангары.

– Ну, не преувеличивайте, – спокойно сказал крепыш. – Будут новые экспедиции, кому-то наконец повезет...

– И вы так спокойно об этом говорите?! – вспылил Олейник. – Вы равнодушно наблюдали, как человечество посылает меня в пустой, безжизненный мир, вы знали, что все эти годы пройдут для меня зря, и ничего не сделали!