Михаил Тырин - Заговор обреченных

– Это что? – выдавил я. – Это зачем?..

– Это место, где отдыхает и развлекается твой народ, – самодовольно ответил Контролер. – Точная копия, разве ты не узнал? Здесь одна из наших баз, тот самый остров, о котором тебе, думаю, уже рассказывали. Тут бойцы отдыхают от войны. И учатся новые люди, как ты.

– Для чего эти дурацкие ворота?

– Чтобы вам легче было привыкать. Ты, наверно, заметил, что здесь многое похоже на твою территорию. Вас окружают знакомые вещи, вы питаетесь своей привычной едой, я одет, как у вас одеты командиры. И оружие похоже на то, что у вас. Все делается для того, чтобы было как дома.

– Остроумно, – согласился я.

В этот момент возле ялика показались кузнечики. Я непроизвольно попытался спрятаться за Контролером. Но, оказалось, мерзкие твари пришли всего лишь разгрузить ялик.

Вблизи я увидел, что не очень-то они и похожи на кузнечиков. Головы у них скорее лошадиные. И ноги тоже – толстые, мощные, с копытами. С каждой из четырех лап свисают какие-то лохмотья, смахивающие на омертвевшую кожу. Короче, зрелище тошнотворное.

Мы с полковником вошли под арку. Я увидел знакомую картину – аллеи, обсаженные акацией, скамеечки, дощатые домики и даже несколько типовых скульптур из серии «Спорт и труд рядом идут». Кое-где слонялись какие-то люди, кто в одиночку, кто небольшими группами. Некоторые явно маялись с похмелья, это уж мой наметанный глаз определил безошибочно. Неподалеку компания из пяти человек, разложившись на скамейке, делила бутылку водки. Действительно, все было очень похоже на дом родной.

– Здесь есть то, что нужно для полноценного отдыха, – горделиво сказал полковник. – Вон там столовая, вечером в ней ресторан и бар с танцами. А это кинозал, туда можно ходить бесплатно.

– А бег в мешках и карусель с лошадками у вас тоже есть? – полюбопытствовал я.

– Думаешь, нужно? – насторожился полковник.

– Однозначно.

Я вдруг почувствовал, что сердце стучит как-то ненормально. Видимо, разбередили душу мне эти аллеи с акациями и гипсовые спортсмены. Даже разговаривать расхотелось. Сесть бы сейчас на скамейку с бутылкой пива, закрыть глаза, а потом открыть – и уже дома...

– Сейчас утро, людей мало, – сказал полковник. – Бойцы спят, курсанты – на занятиях. Зато каждый вечер здесь начинается праздник. Правда, пока не для тебя. Ты еще курсант, и у тебя будет слишком мало денег на развлечения. А теперь пойдем в гостиницу, тебе нужно отдыхать...

Оказывается, я курсант! Может, завтра меня строем ходить заставят? Или плац подметать?

Мы подошли к гостинице – унылому продолговатому зданию, обшитому фанерой. Полковник посоветовал зайти в любую комнату и выбрать любую кровать, после чего удалился.

Внутри гостиница оказалась еще менее привлекательной. Я шагал по гулкому обшарпанному коридору, стараясь не касаться грязных стен и не наступать в подсохшие лужи блевотины.

На втором этаже я увидел сутулого мужика с обрюзгшим от пьянства лицом, который вяло двигал шваброй, делая вид, что моет пол.

– Вот здесь есть свободные кровати, – произнес он, заметив мой нерешительный вид, и показал на дверь, которая, судя по следам, открывалась исключительно ногами. Я выполнил это правило, толкнув ее носком ботинка, и вошел в комнату.

Это не гостиница, подумал я, оглядевшись. Это приемник-распределитель для бродяг. Нет, это декорация к фильму о тяжелом положении бедноты в средневековой Англии.

Моему взору предстали стены с обвалившейся штукатуркой, проломленный в нескольких местах пол, заколоченное фанерой окно и куча слежавшегося мусора у стены. В комнате имелись шесть колченогих кроватей с голыми матрасами. Воняло какой-то тухлятиной.

Я выбрал наименее грязный матрас и присел на него, исполненный растерянности. Дверь скрипнула, в комнату просунулась физиономия забулдыги со шваброй.

– Эй, боец! – бодро воскликнул он. – Если нальешь стаканчик, приберусь тут.

Я ответил ему очень кратко, но емко. Он сразу ушел, ничуть не разочаровавшись. Видимо, привык. Я, отдохнув, подошел к стене и начал внимать письменам, оставленным для меня предшественниками.

«Кто залезет на Любку из столовой, приеду и убью. Гриша».

«Триппер у твоей Любки, Гриша. Наши поздравления».

«Духи, вешайтесь!»

«Имейте совисть не мочитись на пол естьже окна!!!»

«Прощай моя койка, прощай мой матрас, займет тебя скоро другой пианист».

Я подошел к окну и погрузился в тягостные размышления. Если в первый день я какое-то время считал, что попал в ад, то этот парк, видимо, проектировался как человеческий рай. Но в раю должны жить праведники, а не развеселая «пехота», которая напивается до блевоты и мочится в окна.

Одно хорошо, это и в самом деле очень похоже на родные места. Пусть даже не на те, где хотелось бы жить.

Подобрав осколок бутылки, я подошел к стене и решительно начертил большими буквами: «Даешь ДМБ!» После этого почему-то стало легче. Я вернулся к кровати, улегся на матрас, стараясь не касаться его руками, и решил подремать.

Видимо, я уснул, потому что не слышал, как в комнату кто-то вошел. Открыв глаза, я обнаружил, что на соседней кровати сидит мускулистый мужик лет тридцати пяти. На нем были тельняшка и черный берет – все выцветшее и потрепанное.

Он курил и глядел на меня, усмехаясь. Во рту у него поблескивал железный зуб.

– Как зовут? – спросил он.

Я ответил.

– Курсант, наверно?

– А что, так заметно?

– М-да... Больно свеженький. А я – Гена. Ты как сюда свалился-то, курсант Серега?

– Сюда? – Я ткнул пальцем в свою кровать.

– Нет, вообще, – он показал вокруг себя руками.

– А-а... Да так, по комсомольской путевке. А ты – через военкомат вербовался?

– Вроде того. Нас тут целый отряд, спецназ внутренних войск. Вместе на самолете в море кувыркнулись. Слыхал, может?

– Я тоже кувыркнулся, только на машине. Вряд ли ты слыхал.

Он раздавил окурок о матрас и встал.

– Хорошо, что ты днем выспался, Серега. Здесь жизнь ночная. Раз ты курсант, буду тебе все показывать. Вставай, пошли, а то там без нас все выпьют.

На улице вечерело, и в парке царила совсем иная атмосфера, чем днем. По дорожкам, освещенным цветными фонариками, бродили веселые, здорово поддатые компании, где-то ухала музыка. Навстречу нам волокли кого-то с разбитой мордой, из-за кустов слышался хриплый женский смех.

Гена с видом светского завсегдатая вышагивал впереди меня, засунув руки в карманы. Я заметил, что он чуть прихрамывает. И еще, что ему уступают дорогу.

– В пивбар сначала заскочим, – сообщил он. – Ты, кстати, деньгами не богат? Хотя откуда у тебя...

В пивбаре воняло, как в конюшне. Это было большое квадратное помещение, задымленное и замусоренное, полное народа. Вместо стойки – четыре маленьких окошка в стене, куда бойцы совали деньги и получали взамен выпивку.