Лоис Буджолд - Этан с Афона

Он понял, что его несет, и замолчал.

— Сто сыновей, — задумчиво произнесла она. — Но не дочерей.

— Н…нет. Не дочерей. Только не на Афоне. — Он робко добавил: — А что, дочери так же важны для женщины, как сыновья для мужчины?

— Ну… в этой идее есть что-то… привлекательное, — призналась она. — Но в моей жизни нет места ни для сыновей, ни для дочерей, при моей-то работе.

— Вот видите.

— Вижу. — Она уже не забавлялась, глаза ее не улыбались, а смотрели серьезно. — Но я их никогда в жизни не увижу, так ведь? Моих сто сыновей. Они никогда меня не узнают.

— Да, они будут знать только название культуры. ЭК-1. Я… я, может быть, смогу капельку злоупотребить своим уровнем допуска и, скажем, как-нибудь послать вам голокуб… если захотите. Вы никогда не сможете ни приехать на Афон, ни послать сообщение — по крайней мере, под своим собственным именем. Вы могли бы прикинуться мужчиной, может, цензоры не заметят…

Он явно слишком долго общался с Куинн, и заразился ее неуважением к закону, подумал Этан, когда понял, до чего легко ему пришло в голову такое асоциальное предложение. Он прокашлялся.

Ее глаза сверкнули, в них опять воцарилось веселье.

— Да вы революционер, однако.

— Я отнюдь не революционер, — ответил Этан с некоторым достоинством. И помолчал. — Хотя… боюсь, что по возвращении буду смотреть на родную планету чуть-чуть другими глазами. Я не хочу измениться до такой степени, чтобы потом не вместиться обратно.

Она обвела комнату взглядом, и, похоже, мысленным взором окинула всю Станцию за стенами комнаты, свой бывший дом.

— Вы совершенно правильно боитесь, хотя все равно с этим ничего не поделать. Время и опыт меняют человека, а время неумолимо.

— Культура яичников может обмануть время — она живет двести лет, а может, и дольше. Может случиться так, что вас уже не будет в живых, но еще долго после этого на свет будут появляться ваши дети.

— Я могла погибнуть вчера. Может, меня не станет через месяц. Или через год.

— Так можно сказать про кого угодно.

— Да, но мои шансы погибнуть — примерно в шесть раз выше, чем у среднего человека. Моя страховая компания все рассчитала, понимаете, до третьего знака после запятой.

Она вздохнула.

— Вот, значит, как. — Она скривила губы. — А я-то думала, что Тав Арата — нахал. Самый большой нахал — это вы, доктор Эркхарт.

Этан ссутулился под грузом разочарования, представив себе вереницу темноволосых сыновей с сияющими, как зеркала, глазами; вот они уходят обратно в туман, развеиваются, как мечта.

— Простите. Я не хотел вас оскорбить. Я пойду… — Он начал приподниматься со стула.

— Вы слишком легко сдаетесь, — заметила она в пространство.

Этан торопливо сел обратно. Он сжал руки и стиснул их между коленями, чтобы не барабанить пальцами. Он стал лихорадочно искать слов, которые ее убедили бы.

— Мальчики получат прекрасный уход и воспитание. Мои-то уж точно. Мы очень тщательно отбираем людей, желающих стать отцами. Если мужчина плохо заботится о детях, его могут лишить родительских прав — никто не захочет навлечь на себя такой позор.

— Ну хорошо, а я-то что с этого буду иметь?

Этан тщательно обдумал ответ.

— Ничего, — честно признался он. Внезапно ему пришла в голову идея предложить ей денег, в конце концов, она же наемница… но нет. Он чувствовал, что это будет неправильно, хотя и не мог бы объяснить, почему. Он опять сгорбился.

— Ничего, — она горестно покачала головой. — Какая женщина отвергнет такую мольбу? Я вам уже говорила, что мое другое хобби — колотиться головой о кирпичную стенку?

Он ошарашенно поглядел на ее лоб, потом понял, что это шутка.

Куинн покусывала последний оставшийся ноготь, не прогрызая его насквозь.

— Вы уверены, что Афон выдержит сотню маленьких Куиннов?

— И даже больше, со временем. Я думаю, это слегка оживит обстановку… Думаю, наша армия от этого выиграет.

Куинн сидела с растерянным видом.

— Ну что я могу сказать? Доктор Эркхарт, ваша заявка удовлетворена.

Этан просиял.

Куинн и Этан договорились встретиться в кафе, в небольшом торговом пассаже, в том конце Приюта Приезжих, который граничил со Станцией. Куинн пришла первой и сидела, потягивая что-то синее из бокальчика на тонкой ножке. Увидев пробирающегося между столами Этана, она подняла свой бокал приветственным жестом.

— Ну как вы? — спросил Этан, присаживаясь.

Она задумчиво потерла правую сторону живота.

— В порядке. Вы были правы, я ничего не почувствовала. И до сих пор не чувствую. Даже шрама не осталось. Как я теперь буду хвалиться своим благородством?

Казалось, она разочарована.

— Ваш яичник замечательно отреагировал на процедуры, — сообщил Этан. — Клетки делятся как надо. Через сорок восемь часов уже можно будет замораживать для отправки. Потом я улечу в Колонию Бета. А вы когда отбываете?

У него в мозгу мелькнула неопределенная мысль — надежда? — что, может быть, она полетит тем же рейсом, что и он.

— Сегодня. Пока я не влипла в какие-нибудь еще неприятности с местными властями, — ответила она, разом убив надежды Этана. Значит, ему так и не удастся расспросить ее обо всех планетах, на которых она должна была побывать в своих военных походах. — И еще я хочу быть подальше отсюда, когда явятся цетагандийцы расследовать обстоятельства гибели Миллисора. Хотя я думаю, что они отсюда отправятся на Единение Джексона… желаю им всем взаимной любви и счастья.

Она потянулась и ухмыльнулась, словно кошка, что удачно поохотилась, съела птичку и теперь выковыривает перья из зубов.

— Мне тоже не хочется наткнуться на еще каких-нибудь цетагандийцев, — сказал Этан.

— Я думаю, вам это не грозит. Кстати, чтобы вы совсем не волновались: гем-полковник Миллисор перед смертью успел передать своему командованию, что Хельда уничтожила бхарапутрянские культуры. Скорее всего, Цетаганде Афон больше не интересен. Хотя есть еще мистер Си — в том же отчете Миллисор сообщил, что Си появился здесь на Станции. Я сама разродилась пачкой отчетов — адмиралу Нейсмиту будет над чем подумать, хватит на несколько месяцев. Хорошо, что все эти дела — уже не моя забота. Только одной детали мне не хватало, чтобы адмирал был совершенно счастлив — но, кажется, сейчас она у меня будет. — Куинн кивнула кому-то, кто находился за спиной у Этана, и Этан обернулся.

К их столику пробирался Терренс Си.

Он был в неприметном зеленом комбинезоне станционера, но все равно его хрупкая нервная светловолосая красота бросалась в глаза — Этан заметил, что одна-две женщины постарше повернули головы вслед.

Си присел к их столику, кивнул Куинн, кратко улыбнулся Этану.

— Добрый вечер, коммандер, доктор.