Виталий Бабенко - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 30

Говорил он, приоткрывая рот и старательно артикулируя коричневыми губами. Акцент диковинный, в ударении ошибки, но тем не менее речь вполне внятная и грамотная.

— Еще раз извините, что отвлек вас от вашего занятия, но я любопытен и хочу понять его смысл. Насколько можно догадаться, вы с помощью этого приспособления добываете себе ив пропитание представителей местной фауны. Ответьте, так ли это? И не лишит ли вас беседа со мной плодов этого процесса?

Я откашлялся и объяснил, что сущность моего занятия он понял верно, но вообще оно давно утратило первоначальный смысл и сохраняется лишь как старый обычай, дающий не столько пропитание, сколько удовольствие и развлечение. Его это очень обрадовало.

— Меня окрыляет ваш ответ. Он приводит к заключению, что местные разумные существа уже достигли высот истинного интеллекта и действуют не столько для удовлетворения примитивных биологических потребностей, сколько ради потребностей-излишеств: любопытства, развлечения, удовольствий. Например, наша разумная раса давно исключила добывание пищи из числа насущных проблем, главное наше занятие — поиски именно развлечения и удовольствий,

— А кто же вас кормит?

— Мы перестроили свои организмы и непосредственно из окружающего пространства усваиваем энергию — световую, тепловую, электромагнитную в широком диапазоне частот, а также лучи, которых вы, очевидно, еще не знаете. Впрочем, я не разбираюсь в природе излучений, а различаю их просто на вкус.

Я попробовал представить себе вкус ультрафиолета, радиоволн и тех неизвестных лучей — и вздохнул.

— Так вы не будете ее есть? А кто будет ее есть?

— Костя, — улыбнулся я.

— Он вождь или старейшина? Или кто?

— Он — кот. Это такое животное. Немного позже вы его увидите. Он всегда приходит сюда, когда я ловлю рыбу.

— Он — священное животное? Он символ бога?

— Нет, — серьезно объяснил я. — Он рыжее животное, наглое и бессовестное, но очень теплое на ощупь, особенно зимними вечерами.

— Когда он съест много таких животных, — щелеглазый показал на ведерко, — вы его убьете и съедите?

— Нет, я не буду его убивать и есть.

— Ах да, вы ведь сказали, что он нужен, чтобы согревать тело зимними вечерами. Очевидно, зимние вечера — это такое время, когда холодно и тело нуждается в согревании?

— Ну, в общем, так, — согласился я.

Наверное, это выглядело дико; вот сижу я на берегу речушки, солнце, зеркальная вода, с писком носятся ласточки, листья шелестят, а я рассказываю нелепому ершеухому инопланетянину про кошек. Ершеухому и щелеглазому, с такими нестандартными представлениями о критериях разумности.

— Послушайте, — спросил я, — а какова цель вашего визита на нашу планету? Вы исследователь, дипломат, турист?

Он вежливо заметил, что охотно ответит на все вопросы, но ему неловко отрывать меня от моего занятия, и если ловля речных животных может быть совмещена с беседой, то он будет очень рад. Кроме того, он бы хотел дождаться упомянутого кота Кости и насладиться зрелищем поедания вот этой рыбы, а также других рыб, если я их поймаю. Я взглянул на часы и согласился, потому что Костя, конечно, не удовлетворится одной уклейкой, времени же у меня оставалось всего часа полтора, а там пора будет предстать пред Журавликины очи и поглядеть, как он управился с заданием,

— Ладно, — сказал я. — Садитесь вот гут на травке, смотрите на поплавок и будем разговаривать, только потихоньку, а то рыба боится, когда шумят.

Я закинул удочку, присел рядом с новым знакомым и спросил, как его зовут. Ершеухого звали Кмых, Я сказал, что меня зовут Павлом, и продолжил:

— Так вот, уважаемый Кмых, я хотел бы знать цель вашей миссии. Если она не вызовет у меня протеста, я смогу помочь вам куда больше, чем сообщая отрывочную информацию об ужении рыбы, вкусе котов и прочих мелочах.

— Да-да, конечно, Павел, вы вправе спросить о моих целях, ведь любопытство — лучшая черта истинного разума. С удовольствием отвечу: я турист. Единственная цель моего прибытия на вашу симпатичную планету — удовлетворение любопытства. Я уже видел закаты и облака, они весьма красивы и превосходят явления такого рода, наблюдаемые на иных планетах. Кроме того, я видел водопады, ручьи, реки, океаны, пороги, пруды, бассейны, отстойники — все это чрезвычайно впечатляющее зрелище, так как обилие воды очень большая редкость во Вселенной.

— Простите, Кмых, — сказал я, перебросив удочку: течение затащило поплавок в ряску, и он слишком долго стоял там неподвижно. — Ну посмотрите вы тут все, вернетесь домой и расскажете, что где-то есть симпатичная планета Земля и на ней можно увидеть закаты и океаны — верно я понимаю ваши намерения?

— Нет, — удивленно ответил он. — Зачем мне возвращаться домой? Я там уже видел все красивое и интересное. Зачем же мне возвращаться, когда во Вселенной еще столько планет, спутников, астероидов, все они симпатичны по-своему, везде можно увидеть что-нибудь новое, чего нет ни в одном другом месте.

— А-а, — догадался я, — понятно, вы поддерживаете связь со своей планетой и передаете сведения, не затрачивая времени на перелеты туда и обратно, так?

— Да нет, — возразил он. — Во-первых, если бы я захотел вернуться, на это не нужно времени, потому что вот здесь у меня, — он коснулся цацки — вишенки, висевшей на пуговице, — имеется выклю… выключатор пространства и времени, с его помощью я могу мгновенно оказаться на своей планете, вот так…

Он чуть повернул вишенку — и исчез. А секунд через пять возник на прежнем месте и вручил мне прозрачный зеленый камешек.

— Возьмите, это камень с моей планеты. Я принес его для вас, Павел. Турист должен дарить сувениры. Это — сувенир.

— Спасибо, — сказал я, улыбнулся, сорвал ромашку и протянул ему. — А это — вам, Кмых, Это ненадолго, но красиво.

— Во-вторых, — сказал он, и я сразу не понял, в каких вторых, но потом вспомнил, что он отвечает на мой вопрос о связи с родной планетой, — я ведь сказал, что я не исследователь, а турист, я не собираю сведения для какого-либо сведениехранилища, я собираю впечатления для себя. Потому мне нет нужды устанавливать связь.

— Ну хорошо, — согласился я, — Но вот в конце концов вы возвращаетесь из путешествия, отдохнувший, обогащенный впечатлениями, и снова занимаетесь своим делом, верно? Не могли бы вы рассказать мне о своей профессии, месте в обществе?..

— Не мог бы, — ответил он так же спокойно и дружелюбно. — У меня нет дела, профессии или, как вы выразились, места в обществе, и я даже с трудом догадываюсь, что вы имеете в виду.

— Простите, — растерянно сказал я. — Но что же вы делаете, если вы ничего не делаете?

— Я же объяснил вам, — принялся втолковывать он, — я турист. Я перемещаюсь по Вселенной и любуюсь разными местами. Удовлетворяю свое любопытство, получаю удовольствие, развлекаюсь.