Дмитрий Самохин - Истории ветхого мира

– Твоя правда, – согласился Ергей и вновь вздохнул.

– Ты расскажешь? Чего хоронишься, точно проводник на тропе Выродков?

При слове Выродки Ергей вздрогнул. Это не укрылось от взгляда Андра, наведя его на мысль.

– Слепцы появились. Я когда обходил дальнюю грань видел стаю. Что им могло понадобиться здесь? Они еще никогда так близко не забирались.

Новость Ергея ошеломила. Он замер неподвижно, внимательно вглядываясь в Андра, словно пытался понять, серьезно ли тот говорит. Андр выдержал испытание взглядом. Ему нечего было скрывать от вождя.

– Все к одному. Как есть все к этому шло, – забормотал Ергей, опускаясь на колченогий табурет.

– Да о чем ты? – закипая, спросил Андр. – Как идиот, стою и понять ничего не могу. Что у вас произошло тут?

– Таша родила … – опустошенно произнес Ергей.

– Я уже слышал это.

– Она родила Выродка.

Новость ошарашила Андра. Он упал на скамью рядом с Ергеем и уставился в пол. В голове не укладывалось, как могло такое случится. Ни в одной байке, что ходит по городу, что передают из уст в уста между племенами, не было еще таких историй. А раз не было, стало быть, и не случалось. Как Живая женщина родила от Живого мужчины Выродка? Разве это возможно? Какой позор для племени, если кто узнает об этом. Теперь Андр понимал, почему взбунтовалось племя и вышло на митинг. Люди заподозрили Ташу в том, что она согрешила с Выродком. Немыслимая история. Если бы такое случилось, вряд ли бы Таша смогла родить. Выродки после соития с Живой женщиной пожирали ее. К тому же они – Выродки. Она – Живая. Разве может сука понести от крысяка? Неслыханное дело.

Однажды Андр видел. Зрелище было воистину тошнотворным. Андр вошел в брошенную деревню, обнаруженную им возле реки. В этой деревне никто уже давно не жил. Покосившиеся домики с выщербленными стеклами и кривыми ставнями. Два колодца с обвалившимися крышами. Все указывало на запустение. Андр осторожно вошел в деревню, опасаясь столкнуться с Выродками. Это была их территория, потому и удивился Андр, когда нашел следы существования Живых. Он прошел по улицам, прячась в тени. Ему было любопытно. Он наделся отыскать в деревне что-нибудь полезное или то, что могло рассказать о событиях, приключившихся здесь. Тогда-то он и столкнулся с Выродками. Они стояли кольцом. Сквозь просветы Андр видел белое тело Живого, над которым усиленно трудились двое Выродков. Криков не было. Только пыхтение Выродков. И безвольное дрожание Живого. Андр ничего не мог сделать. Их было слишком много. Когда они насытились и слезли с еще живого тела, началось пиршество. Этого Андр не мог вынести. Он ушел.

Андр мотнул головой, избавляясь от видения.

– Она ведь не просто Выродка какого родила. Не Клоуна или Жаберца. Это еще мирные ребята. Она принесла в племя Слепца.

Андр почувствовал ледяную волну, которая окатила его.

– Кого? – переспросил он, не в силах поверить услышанному.

– Слепца, – повторил Ергей.

– Быть того не может! Сказки какие-то для молодняка! Как Живая могла Слепца родить! Это, того и гляди, все понесут! Слепцы! Клоуны! А Живым места не будет! Если одна смогла Слепца родить, кто даст зарок, что в следующий раз кто еще не принесет! А потом моя жена …

– У тебя нет жены, – напомнил Ергей.

– Но ведь может же быть. И кто поручится, что в следующий раз она мне в подоле Слепца или Клоуна не принесет? – возмутился Андр.

Он пребывал в смятении чувств. Его удивление было настолько сильным, что он никак не мог оправиться от него. Андр отказывался верить в реальность происходящего. Встретиться на безжизненных территориях лицом к лицу со Слепцом пугало меньше, чем происходящее сейчас. Появление от простой Живой Слепца грозило серьезными потрясениями племени Пяти Углов. Да и всего устоя жизни Живых.

– Нам мыслить нужно, что мы будем делать с младенцем и Ташей. – сказал Ергей. – Племя не примет. Никогда не примет их.

– Зачем людей взбаламутили. Нельзя было говорить, – сказал Андр. – Кто расчирикал? Ергей? Нельзя было Живым нести сразу. Надо было и Таше время дать, чтобы в себя прийти, и самим посидеть, покумекать, а теперь поспешное решение принимать – радости мало.

– Это все бабка Чуй. Она когда роды принимала, чуть от страха и копыта не отбросила. До того перепугалась, что ребенка об пол шмякнула. Руки, как у припадочной, дрожали. Мы ее и выгнали. Дамир ей самогону налил, чтобы нервы успокоила, да под ногами не путалась, а сам к роженице. Дело закончил. Последа дождался. Отвратная херовина. Точно сдувшийся бычий пузырь, в гноящихся язвах и бородавках. Слепец крепким оказался. Чуй его об пол, а он ничего, целенький. Живее всех Живых. А эта дурища поплелась по становищу и стала всем направо и налево трындеть, что у Таши залетный Выродок родился. Так что когда мы с Дамиром от роженицы вышли, тут уже столпотворение великое сделалось.

– Я хочу посмотреть на Ташу и на ребенка, – сказал Андр.

– Так, это, нет ничего проще. Они спят сейчас. Таша младенца пока и не видела. У нее все еще впереди. После родов уснула сразу.

Комната, в которой рожала Таша, находилась в глубине дома. Андр знал дорогу. Осторожно, старясь не растревожить роженицу и младенца, он вошел. Затворил дверь. Несколько минут стоял на пороге. В комнате было темно. Окна завешаны черными пыльными шторами, которые раньше валялись на чердаке дома. Егор никогда ими не пользовался. Когда глаза привыкли к сумраку, Андр смог различать очертания предметов, осторожно прошел глубже. Осмотрелся. Увидел мирно спящую на лежаке Ташу, укрытую какими-то тряпками и шкурами, и младенца, лежащего в яслях. Андра интересовал ребенок. С затаенным трепетом и страхом он приблизился к яслям и заглянул внутрь.

Густая вязкая жижа просочилась в его голову. Он почувствовал черный страх, изливающийся от маленького комочка плоти. Жижа протекала все глубже и глубже, отравляя голову Андра, парализуя его волю, подчиняя себе. Напор был слабым, но достаточным, чтобы испугать Андра. Младенец пользовался своими силами инстинктивно, не ведая, что творит, но уже сейчас он представлял опасность для Живого.

С трудом Андр сделал шаг назад. Жижа отступила. Андр не мог заставить себя подойти к яслям еще раз. Он боялся ребенка Таши. И понимал, что теперь младенец обречен.

– Это чудовищно.

Андра трясло, когда он вышел из комнаты, где спали Таша и младенец.

Ергей приобнял его за плечи, отвел к очагу, усадил на скамью, всунул в руки кружку с заранее нацеженным самогоном.

– Выпей. Не переживай. Все отлично будет. Это ничего. Со мной такой же кондрат случился, когда я мелкого увидел. Он же, зараза, еще пытался мне в мозги пролезть. Ну чистый Слепец. Жуть! Ты-то его без солнца видел. А я как есть, прям голенького. До сих пор вспомню, вздрогну. Это же словами не передать. У него даже глаз нет. Сукровица какая-то. Ну, чистый Слепец. Ты пей. Пей. Для сугреву нервов нужно. А то внутри прямо все крутит и крутит. Так что сто грамм на грудь самое верное лекарство.