Дмитрий Самохин - Последнее рандеву

Илайя попал в воздушный вихрь, образовавшийся в трехстах метрах над землей. Его подхватило, крутануло, ударило обо что-то и выплюнуло, словно использованную спичку. Илайя ударился о папоротник, услышал, как хрустнуло его крыло и свалился на землю. Сверху на него спикировал отломанный лист папоротника и укрыл его, словно одеяло.

Илайя поморщился от боли, стряхнул с себя колючий папоротник, приподнялся на локтях и сел, треща сломанным крылом. Дотянувшись до защелок, Илайя попытался отстегнуть испорченный аппарат. До Папоротниковой Рощи он добрался, где его дожидались гости и Ивона. Остаток пути он мог проделать и в одиночестве. Но защелки заклинило. Он никак не мог снять крылья.

Илайя упал на спину обессилено, воздел очи к небу и видел, как голубой небосвод затягивали грозовые тучи. Пушечным боем раскатился гром. Просверкнули молнии. И Большое Жерло проснулось, как и предсказывал господин Когтях.

Что значило Последнее Рандеву для Ивоны, знала только сама Ивона. Никто и не догадывался о тайных паутинках, что завязали Ивону и Илайю. Родители Ивоны были категорически против кандидатуры Илайи.

«Сын священника. К тому же нечистого на руку. К чему мафии расправляться со служителем культа? Здесь все не так просто. Чувствую дурное» – заявлял отец Ивоны Илистрат, директор крупного флоро-перерабатывающего завода.

«Да. Да. – вторила ему мать Ивоны. – Молодой человек явно не представляет себе, как будет жить дальше. Размазня. Ветер в голове гуляет. Совсем ничего из себя не представляет этот твой Илайя»

Но Ивона стояла на своем. Упрямством же и твердостью характера она пошла в отца, которого переупрямить могла только дочь. У Ивоны это получилось. Илистрат сдался. Началась подготовка к Последнему Рандеву.

Место, выбранное молодыми, Илистрату и его супружнице не понравилось. Папортниковая Роща какая-то. Не солидно. Не пристало ему главе крупного завода Последнее Рандеву собственной дочери отмечать на лоне природы в общественном парке. Закатить праздник в фешенебельном ресторане – вот его статус. Но и это сражение Илистрат проиграл в чистую.

Чего только не сделаешь ради счастья дочери?

Платье Ивоне и праздничные крылья заказали в модном доме «Везувий». Прическу делал известный стилист Музин, ради этого он приехал к девушке в шесть часов утра и два с половиной часа охал над головой Ивоны, всплескивая руками, словно перед иконой преподобной Жзефы. Затем приступил к работе и за три часа превратил голову девушки в пышную башню, увенчанную цветами и многочисленными заколками с ленточками.

Покончив с работой, Музин получил от Илистрата чек и откланялся.

В платье Ивоне помогла облачиться мать. Отец пристегнул крылья. И процессия поднялась на крышу, откуда стартовала в сторону Папортниковой Рощи, что находилась в двадцати минутах лета от дома Илистрата.

Ивона наслаждалась полетом. Последним полетом перед Последним Рандеву.

Она была счастлива, что скоро увидит Илайю. И он станет ее законным супругом до окончания века.

Илайя лежал на спине и видел, как черные тучи над его головой набухли и разорвались огненным дождем, который опадал на верхушки папоротников, сжигая их. Горячий пепел кружился и падал к земле. Попадал на тело Илайи. Он чувствовал боль от легких ожогов, стряхивал пепел, но падал новый. И его Илайя не успевал стряхивать.

Илайя испугался. До дрожи зубовой испугался.

Проснулось Большое Жерло. Илайя чувствовал урчание огненного чрева, но страх был не в том. Он не мог пошевелиться. Ужас сковал тело, заморозил мышцы. Да и далеко бы он сумел уйти. Ведь крылья сломаны. Покинуть пределы Папоротниковой Рощи он пешком бы не успел. Пепел засыплет его.

«Лишь бы Ивона осталась жива» – молил грозное небо Илайя, пытаясь встать. Он крутился с бока на бок, точно жук, который упал брюшком вверх и пытается перевернуться, но встать на ноги не получалось.

Пепел кружился к земле. Горячий пепел. Он окружал тело Илайи. Он сыпался на него. И пепел все пребывал. Его становилось больше. Он рвался ливнем. Укутал землю ковром и подбирался к телу Илайи.

Илайя понимал, что ему не выбраться. Его ближайшее будущее – быть заживо погребенным под слоем останков папоротника. Любое движение – бессмысленно.

Илайя взвыл в полный голос. Закрутился в отчаянии и услышал тихий спокойный голос:

– Я же предупреждал тебя, мальчик. Не задерживайся возле Большого Жерла. Почему ты меня не послушал?

Илайя поднял голову на голос и увидел опускающегося к нему господина Когтяха.

Они пререкались минут пять. Господин Когтях настаивал на том, чтобы Илайя взял его крылья. Илайя возражал, заявляя, что он никак не может оставить господина Когтяха на верную погибель. Но пожар уже охватил Папортниковую Рощу. Он обглодал верхушки папоротников и жадно приглядывался к подножию.

Господин Когтях схватил Илайю за плечи, встряхнул сильно и прокричал ему в лицо, обдавая чесночным перегаром:

– Очнись, сопляк. Тебя Ивона ждет. Они уже спаслись. И ждут на краю Рощи. Бог даст Жерло уснет, и я успею выбраться.

– Я не могу. – проскулил Илайя.

– Сможешь!!

Господин Когтях встряхнул Илайю, повернул к себе спиной, водрузил на спину массивные крылья и щелкнул креплениями.

– Лети, лети!!! – подтолкнул господин Когтях Илайю.

И Илайя, проклиная от всей души в полный голос господина Когтяха, взмыл в небо. Пламя гарцевало со всех сторон. Оно протягивало языки к летящему Илайе, намереваясь слизнуть его, словно вишенку с праздничного торта. С трудом Илайя уворачивался от огненных всплесков, лавировал между сыпавшимся с вершин пеплом и обгоревшими ветками.

Стоял жадный треск. Это пламя глодало Папоротниковую Рощу, из которой Илайя вырвался, лишь подпалив брови.

Он оставил внизу господина Когтяха, которого медленно засыпал пепел, летевший с макушек папоротников. Но Илайя уже не помнил о нем. Он ждал встречи с Ивоной и тревожился, опасаясь, что ей не удалось спастись.

Приближаясь к холму, возвышавшемуся над Папоротниковой Рощей, он увидел неподвижную горстку людей, среди которых выделялась фигура в белом. Илайя направился к ним и, подлетая, узнал в женщине в белом Ивону. Она хмуро взирала на пожар и Большое Жерло, извергавшее из себя потоки огня.

Илайя опустился на холм рядом с Ивоной, подошел к ней и обнял за плечи. Ивона не обернулась, только прижалась сильнее.

– Иван, ты ничего не можешь понять!!! Это же невозможно!!! – кричал грузный мужчина с огромными седыми усами и всклокоченной гривой волос в трубку радио-телефона. – Ты представь, сколько нам отвалят деньжищ за эту находку. Это же настоящая бабочка Брамея Кристофа. По предварительной оценки ей больше пятидесяти – шестидесяти миллионов лет.