Nik Держ - Cто лет безналом

Он покачал головой.

— Можно подумать ты раньше никого не перевозил просто так! — воскликнул Прохор. — А Геракл и…

— Ну, то дела давние, — стушевался лодочник. — А и попробовал бы я не перевезти, он бы меня в бараний рог свернул! Крутой был мужик! А так только с золотой веткой… Или вон как его, — лодочник мотнул веслом, указывая на Прохора, — с кадуцеем!

Путешественники тем временем пялились по сторонам.

— Красиво тут у вас, — заметил Таранов. — Зелень, тишина…

— Погоди, — предостерег его лодочник, — это только преддверие Аида — Лимб, а там не так уж и весело! Наслаждайтесь, — он гнусно хихикнул, — пока можете!

Лодка покачивалась на волнах и постепенно набирала ход. Река петляла. Лодка прошла очередной поворот, и путешественники увидели на горизонте очертания недалеких гор. Река бежала прямо к ним.

— Странно, — заметил Таранов, — реки обычно текут вниз, то есть от горы. А эта…

— Это не простая река! — ответил лодочник. — Это Ахеронт, он опоясывает Аид. То ли еще будет…

Вскоре стало заметно, что река вливается в огромную пещеру, и исчезает в её огромной мрачной глубине.

— Держитесь покрепче! — сказал Харон, когда лодка приблизилась к пещере. — Сейчас прокатимся с ветерком!

Когда они проплывали под аркой, Таранов заметил старую надпись, выбитую в скале.

— Что она значит? — спросил он Харона. — Неужели: входящие, оставьте упованья?

— Ты угадал! — усмехнулся лодочник. — Именно это она и гласит!

— Бля! — выругался Сотников. — Не думал, что живым попаду в ад!

— Если выживете, о вас будут слагать легенды! — успокоил попутчиков старый лодочник.

— Нам бы просто выбраться, — пошутил Дубов, — а легенды можете оставить себе.

Становилось все темнее и темнее, лодка ощутимо набирала ход. Таранов обернулся и тоскливо посмотрел назад, туда, где маленьким ярким пятачком светился покинутый солнечный мир.

— Держитесь крепче, — предупредил Харон, — сейчас будут пороги…

Он не успел договорить, лодка взбрыкнула, словно необъезженный жеребец и зарылась носом в воду. Всех обдало холодными брызгами.

— Вода не ядовитая? — перекрикивая шум потока, спросил Прохор.

— Не, здесь еще ничего! — ответил Харон. — Даже пить можно! А вот дальше нужно будет остерегаться!

Лодку мотало из стороны в сторону как будто детский бумажный кораблик. Путешественники вцепились побелевшими пальцами в деревянные лавки, не зная чего ожидать дальше. Лишь Харон с невозмутимым видом сидел на корме, отталкиваясь веслом от каменных стен, если поток бросал утлое суденышко слишком близко к ним. Как Харон умудрялся видеть в абсолютной в темноте, для всех оставалось загадкой. Но старый лодочник ничуть не тяготился отсутствием света, он даже успевал предупреждать попутчиков о новых опасностях, попадающихся на их пути.

— Пригнитесь! — рявкнул он в очередной раз. — Еще один поворот и тоннель кончится!

— Ну, наконец-то! — выдохнул промокший до костей Прохор.

Суденышко резко завернуло, меняя направление. В тоннеле стало ощутимо светлее — впереди показался выход. Лодку тряхнуло на подводных камнях еще раз. Она вылетела на открытое пространство и с размаху шлепнулась о стоячую водную гладь.

— Уф! Прокатились! — Таранов отер забрызганное водой лицо. — Это почище американских горок! А куда мы попали?

Таранов огляделся: пустынные берега, заросшие камышом и осокой, кувшинки, пятачки зеленой ряски.

— Похоже на озеро. Это что, Коцит?

— Если бы мы грохнулись в Коцит — костей бы не собрали. Оно вечно замерзшее озеро. В лед вморожены души грешников…

— А это Ахерусейское озеро! — догадался Дмитрий.

— Да, — согласился с ним лодочник. — Оно постепенно переходит в Стигийское болото. Когда-то это озеро наполняла кристально чистая вода, но со временем оно заросло. Когда-нибудь болото проглотит это озеро. Ладно, нам нужно двигать дальше!

Харон вновь принялся работать веслом. Лодка, разгоняя носом ряску, двинулась в сторону Стигийского болота.

— Вот, — Харон вытащил откуда-то из-под заношенного хитона ворох несвежих тряпок.

— Намотаете вокруг лица, — сказал он, — иначе рискуете задохнуться в смраде болота.

Дубов с сомнением оглядел тряпку, предложенную лодочником. Понюхал её.

— Не очень-то она чистая…

— А я в прачки не нанимался, — отрезал Харон. — Но ты как знаешь. Но, предупреждаю сразу: от вони Стигийского болота с непривычки глаза на лоб лезут! Если выдержишь — честь тебе и хвала! А нет… На нет и суда нет, — закончил он свою тираду.

— А чего себе не повяжешь? — ехидно поинтересовался Сотников.

— Поплавал бы ты с мое, — пренебрежительно ответил Харон, — тоже бы принюхался. У меня от вони только глаза слезятся. А так — ничего! — гордо закончил он.

— Слушай, старина, я слышал, что в Аиде разных чудовищ водится немеряно. Правду базарят, или тоже фигня? — спросил Сотников, подозрительно разглядывая окрестности.

— Раньше много всякого добра водилось, — охотно откликнулся лодочник, — а теперь… Даже и не знаю. Большую часть герои перебили, а некоторые сами вымерли. А ты чего, боишься, да?

— Да нет, сафари хочу устроить, — шутливо отнекивался Олег, — поохотиться. Покажешь рыбные места, а, Харон?

— Покажу, покажу, — глумливо отвечал старик, — только смотри, в штаны не наложи!

Мрачное царство Аида огласил здоровых смех, которого не слышали здесь наверное с самого момента существования загробного царства.

Неожиданно налетевший ветерок принес с собой резкий канализационный запах.

— Ну и вонь! — скривился Таранов.

— Где? — Харон шумно втянул носом воздух. — Ничего не чувствую! Но до болота осталось всего ничего.

— Стоит, наверное, прислушаться к совету бывалого «болотного проходимца», — неудачно пошутил Сотников, брезгливо повязывая на нижнюю часть лица грязной тряпкой.

— Намочите, — посоветовал лодочник, не обращая на сальные шуточки Олега никакого внимания, — так легче перенести вонь. Поспешите, скоро воды Ахерусейского озера смешаются с гнилой тиной Стигийского болота.

По мере продвижения плоскодонки по озеру вонь действительно нарастала. Наконец она стала по настоящему невыносимой. Мокрые тряпки, давно повязанные путешественниками, не спасали. Харон лишь громко покрякивал, подмигивая попутчикам красными слезящимися глазами. Первым сломался Таранов — за его плечами не было бесконечных лагерей Дубова, с хлорными БУРами, не было душного Афганистана Сотникова.

— Меня сейчас вывернет наизнанку, — признался он товарищам по несчастью.

— На болоте будет хуже, я говорил, — улыбнулся перевозчик.

— Ты бы, бля, предупредил заранее что-ли! — выругался Олег. — Мы хоть противогазами запаслись!