Хуан Мирамар - Секретный сотрудник

В вестибюле были платные телефоны, и Кузниц купил карточку, чтобы позвонить Инге.

«Надо было раньше позвонить, – корил он себя, набирая номер. – Выругает она меня и будет права».

Так и оказалось. По телевизору про стамбульский теракт уже сообщили, расписав как заведено у лживого и беспардонного племени «рыцарей пера». И Инга была на грани истерики, сказала, что звонила уже в гостиницу, никого из ребят в номерах не было, но в гостинице ее все же немного успокоили, а так бы «совсем с ума сошла». Кузниц бэкал и мэкал, и оправдывался, как мог, и в конце концов был прощен.

Закончив разговор с Ингой, он подошел к Кемалю, который ждал его терпеливо, как и положено восточному человеку.

– Извини, – сказал ему Кузниц, – извини, что ждать тебя заставляю, но мне еще позвонить надо в одно место. Ты закажи пока кофе себе и мне – я быстро, – и он опять пошел к телефонам.

В гостинице ответил незнакомый мужской голос по-турецки.

«Полиция уже на месте», – подумал Кузниц и чуть было не произнес магический, как утверждал Эджби, «кулак-бардак», но вовремя одумался, усмехнулся про себя и сказал по-английски: – Это постоялец гостиницы. Можно позвать менеджера?

Голос что-то ответил по-турецки, и трубку взяла Софи. Из разговора с ней он узнал, что в отеле полно полиции – ищут бомбу, всех из гостиницы эвакуировали и она сама тоже уходит, а Кузниц пусть едет в гостиницу «Меркурий» – напротив, – всех постояльцев пока туда переселили и вещи! перенесли.

– Я и сама туда сейчас ухожу, – сказала Софи, – меня полиция прямо в спину выталкивает.

«Значит, не было взрыва», – с облегчением подумал Кузниц, вернулся к Кемалю и за чашкой слабенького, но жутко дорогого кофе (гостиница такая) пересказал ему новости из «Пера Паласа». Кемаль сказал «бисмаллах» [74]и этим ограничился. Они взяли такси и поехали в «Меркурий».

В «Меркурии» царил хаос или, как заметил сидевший в холле на своей сумке Ариель, «полный бардак». Кузниц усмехнулся, опять вспомнив пароль, и отправился искать свои вещи. Он с трудом нашел свой чемодан среди кучи других вещей, сваленных на полу в холле, и уселся на него рядом с Ариелем. Подошел Хосе, и они стали обсуждать ситуацию.

Ариель предлагал взять такси и поехать в другую гостиницу, благо в Стамбуле это не проблема, но Хосе был против того, чтобы тратить лишние деньги. Кузниц тоже не хотел никуда ехать. Решили ждать, пока наконец им выделят номера. Вокруг стоял крик, «семинаристы» и редкие оставшиеся после теракта туристы – постояльцы «Пера Паласа» осаждали конторку портье.

– Такое в Союзе когда-то творилось во всех гостиницах, помните? – заметил Хосе.

Кузниц рассеянно кивнул, а Ариель выругался и предложил пойти пока в бар.

– Давай сходим, – согласился Кузниц.

Хосе уговорить не удалось, и они отправились в бар вдвоем.

Бар в гостинице «Меркурий» располагался на открытой террасе, оттуда хорошо был виден весь вестибюль и можно было следить за ходом переселения. Как ни странно, бар был полупустой – никто из толпившихся в холле почему-то сюда не поднялся, только за столиком у самого входа, откуда лучше всего просматривался вестибюль, сидели «потерянные» и с ними пожилой господин богемно-иностранного облика – явно писатель или художник.

«Потерянные» присутствовали всем составом – был даже шах Ирана, поэтому сдвинуты были два столика и за ними шла оживленная беседа, насколько мог разобрать Кузниц, на английском.

Взяв у стойки джин с тоником, они с Ариелем сели за единственный свободный стол у самого входа – остальные заняла компания «потерянных» – и стали наблюдать за ситуацией в вестибюле, в которой видимых изменений не происходило. Все также у конторки портье толпился народ, а Хосе достал из сумки книгу и начал читать.

Разговор за соседним столом теперь стал слышен отчетливо, разговаривали действительно по-английски и обсуждали вынужденный простой в съемках и связанные с этим финансовые потери. Говорил главным образом богемного вида иностранец – грозился подать в суд на полицию за потерянный по ее вине съемочный день, остальные его поддерживали односложными репликами.

Отпив из бокала тоник с легким привкусом джина, Кузниц кивнул на компанию «потерянных» и сказал Ариелю:

– Смотри-ка ты, как быстро они пристроились – едва воскресли, а уже в кино снимаются.

– Интересно, джин тут вообще есть? – содержимое бокала явно интересовало Ариеля больше, чем «потерянные»: – Один тоник, похоже, скажи?

– Пару капель, наверное, все-таки добавили, для запаха, – не согласился с ним Кузниц, – но ты посмотри на этих, – продолжил он, – неужели воскрешение или переселение во времени совсем на них не подействовало. Я как представлю себя на их месте, так оторопь берет, а они ничего-в кино снимаются.

– Никакие это не «потерянные», – вдруг заявил Ариель в своей безапелляционной манере, – ты посмотри на них – все с мобилками, а одеты как – сплошной «Ливайс» и «Рибок». – И опять вернулся к теме, которая волновала его намного сильнее: – Пойду водки себе закажу неразбавленной, – решительно сказал он, – и пусть при мне бутылку откроют. Ты не будешь?

– Не буду, – отказался от водки Кузниц и стал исподтишка разглядывать «потерянных».

Когда видел он их в «Пера Паласе», одеты они были действительно необычно, не по-современному – он вспомнил бриджи и сапоги Хемингуэя и шляпку-«менингитку» Мата Хари. Теперь же их одежда ничем не отличалась от современной туристской «униформы»: мужчины были в джинсах и кроссовках, а дама – в молодежной маечке и с голым животом.

Ближе всех к его столику сидел Троцкий, и был он похож на Троцкого, насколько помнил его портреты Кузниц, хотя не было у него полной уверенности, что не путал он его с Калининым. Но был Троцкий похож и просто на пожилого еврея-туриста откуда-нибудь из Америки, или Израиля, или даже из России.

Как только Кузниц это подумал, у Троцкого зазвенела мобилка и он на чистом русском языке с одесско-еврейскими интонациями стал громко и оживленно говорить с каким-то Мишей, справляться о здоровье некой Юлечки и вспоминать о совместной поездке в Инкерман прошлым летом.

Кузниц уже не знал, что и думать, но тут вернулся Ариель с водкой и внес некоторую ясность.

– Кино, оказывается, снимали в «Пера Паласе», – сказал он, одним духом опорожнив свой бокал и закусив маслиной, – мне Софи сказала, и с менеджером я тоже говорил – знаешь, толстый такой? Американская киностудия снимает фильм про то, как все знаменитости, которые в этом отеле жили, вдруг воскресли и очутились в нашем времени. Хемингуэя, говорят, знаменитый актер играет, Чак какой-то.

– Чак Норрис? Не может быть, он слишком старый, – усомнился Кузниц.