Владимир Васильев - Антарктида online

Через секунду, чуть не долетев до окопа, разорвалась граната и почти все яхтсмены временно потеряли возможность слышать.

С этого момента воспоминания Баландина потеряли связность и стали обрывочными. Антаркты еще стреляли, и по углу дизельной, и в промежуток между будкой метеорологов и малым холодным складом. Отовсюду палили в ответ, густо и точно. Витька Радиевский в какой-то момент, вскрикнув, схватился за предплечье и выронил ружье, которое тут же подобрал Субица. Минуту спустя убили Диму Дахно – ему попали в голову. Пистолет его подбирать смысла не имело, потому что Дахно успел расстрелять всю обойму.

Потом их укрытие пытались обойти с двух сторон, но кто-то из соотечественников-антарктов поддержал огнем с левого фланга – и американцы вынуждены были снова забиться в щель между метеобудкой и складом, а откуда-то сзади приполз белый от ярости механик Илья Зубко, бывалый зимовщик.

Отряд под предводительством Непрухина тем временем сильно отжали с первоначальных позиций бронемашинами; юг и юго-восток Новорусской американцы отвоевали почти сразу. Бой шел спереди; бой приближался и сзади. Тиски сжимались не быстро, но до жути неуклонно.

Самоотверженность – это слишком мало против силы и выучки.

Некоторое время яхтсмены отстреливались вместе с Зубко, потом у Баринова опустел единственный магазин, а у Субицы осталось лишь по патрону в каждом стволе плюс один резервный в кармане. Сам Баландин расстрелял полтора магазина из трех имевшихся.

– Отходить надо! – угрюмо процедил Баринов.

Баландин был согласен – сидеть в окопе становилось слишком опасно: они приковали слишком много вражеского внимания, а бронемашины уже утюжили главную площадь Новорусской и давно хозяйничали на взлетно-посадочной полосе. Было видно, как в южной части поселка из домиков выводят не решившихся сопротивляться антарктов – руки за голову.

Но куда отходить? Со стороны материка поселок блокировали бронемашины, а со стороны океана – морпехи.

– Я знаю куда, – сказал вдруг Зубко. – Сначала к северному водостоку, к Пингвиньей балке, а потом…

Договорить он не успел – американцы снова пошли на приступ, причем гранат на этот раз не пожалели. Чудом никого не зацепило, только посекло лед в нежданно исполнившем роль окопа желобе. Оглушенные и, по большому счету, деморализованные яхтсмены и единственный абориген-механик покинули спасительный окоп и отступили за ангар, окруженный высоким валиком обледеневшего снега. Баландин опустошил второй магазин – это на несколько секунд заставило американцев залечь, а товарищам дало возможность улизнуть из окопа.

Мертвого Дахно пришлось бросить – настало время думать о живых. Запомнилось только красное на белом. Радиевскому помогали все еще безоружный Панченко и капитан «Анубиса» Юра Крамаренко.

За выступом какого-то строения – сами не поняли какого, до черта их тут! – нос к носу столкнулись с американцами, конвоировавшими кого-то из переселенцев. Баландину казалось, что случилось это сразу же после того, как был покинут окоп, но при зрелом размышлении становилось понятно – такое могло произойти только спустя какое-то время, минут, наверное, через десять. Эта стычка окончательно смешала все в голове – разум предпочел спрятаться за рефлексами.

Была короткая сумбурная перестрелка, почти в упор. Одного американца, кажется убили, и убили кого-то из калининградцев. Баландин отчетливо запомнил Женьку Большого, швыряющего молоток в лицо врагу, и Нафаню, стреляющего из ракетницы в лицо другому. Потом Баландин следом за Зубко упал в ручей, весело текущий по водостоку, и заскользил с этой импровизированной горки прочь от поселка, все быстрее и быстрее. Ледяная вода обожгла лицо и руки. Больших трудов стоило удерживать на весу автомат – инстинкты не позволяли его намочить.

К финишу короткого скоростного спуска примчались только пятеро – Зубко, Баландин, Нафаня, Юра Крамаренко и Баринов. Женька Большой откололся на старте – его отсекли от водостока, но, кажется, ему удалось улизнуть в ангар, хотя это представлялось слабым утешением и скорее отсрочкой плена, чем избавлением от него. Но в момент бегства из поселка таким экстравагантным и весьма мокрым способом размышлять о судьбах товарищей Баландин был абсолютно неспособен.

Модерновые костюмы-непромоканцы спасли яхтсменов от ледяной купели – нельзя сказать, что они остались полностью сухими под одеждой, но жить было пока можно. А вот каэшка Зубко промокла насквозь, и уже спустя пару минут после финиша у того зуб на зуб не попадал. Но механик крепился. Именно он подсказал, что делать и куда бежать дальше – двести пятьдесят метров от поселка, даже с учетом густого тумана, это слишком мало, чтобы считать себя в безопасности от пули.

И слишком много, чтобы считать себя в безопасности от Антарктиды.

А вот в моральной столице антарктов, на станции Амундсен-Скотт главным героем обороны выпало стать – смешно произнести! – свирепому попугаю Кешью. Впрочем, началось все, как и в Новорусской, со звука приближающихся транспортных самолетов, а затем и «Чинуков», на которые Кешью-Кеша поначалу не обратил никакого внимания, если вообще их заметил.

Зато на звуки обратили внимание люди. Строго говоря, первыми приближение самолетов засекли дежурный на аэродромном радаре и забредший к нему погреться гляциолог из соседней научной будочки – пока у гляциолога чего-то там оттаивало или, наоборот, замерзало в очередном опыте, он решил заглянуть на кофе к соседу.

– Гляди, Джимми, – дежурный пощелкал ногтем по стеклышку радара, на котором бегал по кругу белесый шлейфик, выявляя несколько точек, потенциальных гостей. – Кто-то к нам навострился. Не знаешь кто?

Гляциолог Джимми Сандерс несколько минут назад переключился мыслями со своего низкотемпературного опыта на мечты о горячем кофе, поэтому ему было решительно наплевать, кто там куда навострился – мало ли какие делегаты от каких станций решили поучаствовать в Конгрессе?

Джимми Сандерс вообще считал Конгресс пустой трескотней и бесполезной говорильней, за которую никто не заплатит ни цента. Иное дело научная работа!

Технику Аарону Макбрайду до выявленных радаром гостей дела было немного больше, но ничего худого он тоже не заподозрил – на Амундсен-Скотт в последние недели самолеты с других станций летали действительно часто. Другое дело, что не так кучно. Тем не менее Макбрайд особо не встревожился, решил спокойно попить кофе с Сандерсом, а потом уж доложить руководству и рявкнуть на рабочих посадочной полосы.

Вода в кофейнике еще только закипала, а звук приближающихся самолетов стал слышен уже и под куполом. Только теперь Макбрайд нахмурился и потянулся к рации. Но предупредить руководство он уже не успел.