Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого

Невесть как оказавшийся в седле Хосе, помог своему командиру сесть позади и, гикнув, направил коня в поле. За ними отходили уцелевшие рейтары.

Возле мельницы, окруженной глиняным, в половину человеческого роста забором, уже гремели выстрелы. Еще один отряд противника выбрался из рощи, отрезав отступление. Стрелк и Рауля показали врагам, что следует держаться подальше, и те отступили, но уходить явно не собирались.

– Мушкетеры расставлены, сеньор! – отрапортовал Мигель.

– Отлично, капрал. – Капитан на ходу перезаряжал пистолет, откусив верх патрона и высыпав содержимое в ствол. – Потери?

– Девять человек.

– И у меня двое. – Алехандро оставался в седле.

– Пятеро ранены, но не опасно. Царапины.

Итого девятнадцать стрелков и восемь рейтаров.

– Клирики целы?

– Только двое. Они с ведьмой за амбаром. Отца Августо сняли первым же выстрелом.

Сеньор де Альтамирано помрачнел:

– Не думаю, что инквизиция будет в восторге.

– Вот и пусть жарят пятки мятежникам. Мы тут ни при чем, сеньор. – Мигель во время боя потерял большую часть своей набожности.

– Пабло! Что видел? – Рауль, все еще злясь на провидение, вытащил из сумки пулю и отсоединил шомпол.

– Хреновые дела, сеньор! Мы нарвались на передовой отряд. Остальные спускались с холмов. Я успел их заметить, прежде чем разверзся ад. Их за восемь десятков. Судя по знамени, кто-то из уцелевших баронов. У них с собой три фальконета.

– И мортира, – мрачно сказал капитан, глядя на дорогу, где уже суетились вражеские всадники. Их морионы блестели на солнце. – Хосе. Давай кирасу!

– Сию минуту, сеньор! – улыбнулся в седые усы ветеран.

– Разве не всех баронов положили под Корверой? – Игнасио был ранен в плечо, но держался молодцом.

– Выходит, что так. Слез бы ты с лошади, – обратился Рауль к Алехандро.

Тот в ответ лишь сверкнул белозубой улыбкой:

– Мы крупно влипли, но это не значит, что рейтар сыграет труса, мой друг. Нам надо всего лишь продержаться до темноты. Это меньше трех часов.

– Не за глиняными стенами, сеньор. – Мигель достал маленькую подзорную трубу и теперь смотрел на дорогу. – Валаи! Эти ублюдки разворачивают фальконеты!

Рауль, взяв из рук капрала трубу, посмотрел в указанном направлении. Четверка запряженных лошадей тащила лафет, на котором была установлена небольшая мортира.

– Как их упустили передовые части? – Пабло скрипнул зубами.

– Теперь уже без разницы. – Алехандро посмотрел на восток. – К роще нам не прорваться. Там больше двадцати стрелков.

– Лопес! Муреньо! – крикнул Рауль. – Слезайте с мельницы! Мигель, снимай стрелков с крыши амбара и уводи от забора. Они не полезут сюда, пока не завалят нас ядрами. Отходите к дальней части постройки. За амбар. И рассредоточьтесь. Хосе! Возьми знамя и установи на крыше.

– Так они же по нему палить будут, сеньор.

– Лучше по нему, чем по моим людям. Шевелись.

Все разбежались выполнять приказания. Лопес с напарником горохом скатились по приставной лестнице, стрелки у стены выдергивали из земли форкины и, зажав их под мышками, взвалив мушкеты на плечо, бежали на дальний рубеж обороны.

– Выстоим, мой друг? – ухмыльнулся Алехандро.

– Или ляжем. Идем. Посмотрим, что там у рощи.

За амбаром прятали лошадей. Здесь же стояла клетка, возле нее тихо молились отцы Рохос и Даниэль. Самое время для молитвы. Можно даже заранее прочесть заупокойную. Не помешает. Оба клирика изрядно побледнели. Вот уж кому не стоит попадать в руки к отступникам, так это святой инквизиции. Если обычных солдат просто расстреляют или заколют пиками, то облаченным в рясы священникам грозят серьезные испытания, ничем не хуже тех, что проводят отцы-дознаватели для некоторых еретиков.

Рауль пожалел, что Августо убили. Он единственный из них, кто обладал даром и мог помочь в обороне. Капитан направился к святошам, но его перехватили. Тонкая рука просунулась сквозь прутья и вцепилась в плечо, обжигая огнем.

– Сеньор! Выпустите меня! – умоляюще прошептала колдунья. – Я смогу вам помочь!

Он деликатно освободился от ее захвата.

– К чему тебе нам помогать, женщина? Они освободят тебя.

Она грустно улыбнулась и прислонилась щекой к прутьям:

– Вы были добры ко мне, сеньор. А ядра... ядра слепы. Возможно, и не придется никого освобождать. Я действительно могу вам помочь, сеньор. В Хуэскаре...

– Я знаю твою историю, – перебил ее Рауль и посмотрел на клириков. – Вы сможете отпустить эту женщину? На время?

– Нет! – отрезал отец Рохос. – Нет! Отродье Искусителя не выйдет из клети и не снимет ошейник! Она лжива и замарает нас всех тьмой!

Спорить было бесполезно, на потном лице священника смешались ненависть и страх.

– Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении, святые отцы, – холодно процедил Рауль. – Кто-нибудь из вас, сходите, пожалуйста, вместе с Хосе. Он выдаст вам мирские платья. Ваши рясы становятся для вас слишком опасны.

– Но это значит предать Спасителя! – прошептал еще сильнее побледневший отец Даниэль, липкими пальцами вцепившись в веревку, служившую ему поясом.

Раулю некогда было спорить с ними. Он подбежал к углу двора, что был на стороне рощи, и в этот момент орудия выстрелили. Первое ядро прошло восточнее мельницы, свистнуло в воздухе и улетело к деревьям, едва не задев своих же стрелков. Второе пробило крышу амбара и не взорвалось. Третье ударило во внешний забор, разворотив глину и камни. Через секунду «гакнула» мортира, и Рауль вместе со всеми бросился на землю, уткнувшись лицом в вездесущую пыль.

Взорвалось совсем рядом.

Хлязг!

Этот звук больше всего напоминал уху звук рвущейся материи.

Картечь свистнула над головами, поражая все, до чего могла дотянуться. Кто-то заорал от боли. Теперь к запаху раскаленных камней примешивался запах стали, пороха, едкого дыма и крови.

– Ховельянос! – громко прокричал Мигель. – К раненому! Живо!

Отрядный лекарь со своей сумкой уже спешил к окровавленному и проклинающему все и вся Лопесу. Шагах в десяти от него лежало изуродованное взрывом тело – кто это, Рауль не смог определить.

Двое стрелков приканчивали раненых лошадей. Та, что везла клетку, оказалась убита наповал. Вместе с ней картечью посекло и отца Рохоса. Клирик лежал раскинув руки, и серая ряса у него на груди уже потемнела от крови. Отец Даниэль с двумя охапками армейской одежды стоял в сорока ярдах от амбара и дрожащими губами благодарил Спасителя за подаренную жизнь.

Рауль подскочил к клетке, несколько прутьев которой были разбиты:

– Ты жива?!

– Да, сеньор, – сказала скрючившаяся на полу женщина.

Алехандро вылетел на недовольно раздувающей ноздри лошади из-за угла мельницы:

– Они перезаряжают! Самое время организовать атаку! Позволь мне с ребятами...