Абрам Палей - Планета КИМ

Итак, работа с добыванием, плавкой и ковкой алюминия опять пошла во-всю. Состав профессора Сергеева и здесь сослужил незаменимую службу.

Таким образом, к обычным обязанностям кимовцев по самообслуживанию прибавилось еще две «фабрики»: металлургическая и химическая. Если и раньше каждый член коммуны имел уже вполне солидную трудовую нагрузку, то теперь она стала особенно велика. Пожалуй, на Земле люди не справились бы с такой напряженной работой в течение долгого времени. Но на планете Ким, благодаря значительно ослабленной силе тяжести, каждый трудовой процесс требовал гораздо меньшей затраты мускульной энергии и потому, конечно, меньше утомлял.

К тому же, работа приобрела теперь гораздо более желанную цель. Если раньше она была направлена лишь на выполнение текущих потребностей, лишь на поддержку жизни колонии, которая все-таки должна была погаснуть, как только иссякнет запас водорода, то теперь каждый день работы приближал путешественников к заветной цели — возвращению в земной мир, с которым они были уже готовы проститься навеки.

Какое же количество водорода и кислорода следует добыть, чтобы полет на Землю можно было считать обеспеченным?

Семен и Федя вычислили это количество, исходя из величины запаса горючего, каким была заряжена ракета при отлете с Земли на Луну. Это количество газов было бы чудовищным, если бы оно должно было быть прямо пропорциональным расстояниям — ведь планета Ким в тысячу раз дальше от Земли, чем Луна. Но, благодаря силе инерции и отсутствию сопротивления внешней среды, самый полет в мировом пространстве не требовал затраты взрывчатого вещества. С другой стороны, теперь придется обеспечить запас горючего для борьбы с притяжением Солнца, влияниями Юпитера и других больших планет. Кроме того, для спуска на Землю, притяжение которой в шесть раз сильнее лунного, нужен гораздо больший запас газов, чем тот, какой был заготовлен для спуска на Луну.

Все эти вычисления поневоле пришлось делать лишь гадательно, весьма приблизительно: у Семена и Феди было слишком мало точных предпосылок, чтобы получить точные выводы. Но, закончив вычисления, они получили некую приблизительную цифру, и эта цифра привела в уныние товарищей, когда ее им сообщили: принимая во внимание поневоле медленный процесс добывания газов, нужное количество их, с которым можно было бы пуститься в путь и совершить его с той быстротой, с какой они некогда летели с Земли на Луну, можно было бы накопить едва ли в столетие.

— То-есть, фактически, никогда! — резюмировала Нюра, — так как до тех пор мы все помрем. Глупо было начинать работу, не сделав сперва вычислений. Теперь же придется бросить все равно.

— Ты думаешь, милая? — заметила Тамара. — А я не знала, что ты такая эгоистка, Нюрка. Разве только для себя надо заботиться о возвращении на Землю? А для других?

— Для кого других? Что ты мелешь? — изумилась Нюра.

— Для кого? А вот хотя бы для него! — Тамара указала на маленького Кима, который присутствовал, в числе прочих, при обсуждении вопроса, сидя на коленях у матери и пытаясь засунуть в рот маленькую ступню с короткими растопыренными пальцами. Как бы сообразив, что речь идет о нем, он весело улыбнулся и издал нечленораздельный звук, очевидно, долженствовавший изобразить радость. Соня счастливо улыбнулась.

Тамара, пристально глядя на Нюру, продолжала:

А, может-быть, и не для него одного. Похоже, что в проекте имеются новые члены коммуны.

Нюра неожиданно залилась горячим румянцем. Все молча смотрели на нее. Но вот румянец сменился смертельной бледностью: ею овладело ужасное воспоминание о гибели отца «имеющегося в проекте» нового члена коммуны планеты Ким. Она опустила голову.

Чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, Семен поспешил возобновить разговор и возразил Тамаре:

— Через такой срок и они не попадут на Землю. Разве их дети.

— Или внуки! — подхватил Костров.

— Что же делать? — спросили разом несколько голосов.

— Что делать? — Семен улыбнулся. — Экономить горючее в пути. Премировать за экономию шофера.

И, в ответ на недоуменные взгляды, пояснил:

— Простой закон физики гласит: что выигрывается в силе, то теряется в скорости. И наоборот. Сюда мы летели полтора месяца. Ну, а на Землю мы можем лететь и год, и два, и три. Чтобы вылететь отсюда, нам не придется бороться ни с сопротивлением атмосферы, ни с сильным притяжением — ведь оно здесь впятеро меньше земного. Поэтому для отлета нам понадобится соответственно меньше горючего. При чем, конечно, как начальная, так, следовательно, и дальнейшая скорость будет значительно меньше. Да и слишком большое количество газов не поместилось бы в ракете, она на него не рассчитана.

— Сколько же тогда понадобится газов? — спросил Федя, — то-есть, я хочу сказать, какой запас, во сколько лет мы его сможем приготовить?

— Можно будет рассчитать, — ответил Семен, — но я думаю, этот срок значительно сократится. Ну, лет десять, пятнадцать, двадцать.

— Однако и эти сроки не маленькие, — заметила Тамара, — особенно последний.

Но Семен горячо возразил ей:

— Может-быть, нам удастся сократить его. И потом — ведь мы совсем было не имели надежды. А теперь она есть, и вполне реальная.

Так или иначе, в более или менее отдаленном будущем намечался выход из положения, точнее — вылет с планеты. И тот тяжелый труд, который кимовцам пришлось нести неустанно в течение последовавших двух десятилетий, те неудачи, разочарования, потери, моменты отчаяния, какие им пришлось пережить за это время, только потому не сломили их энергии, что в конце длительного пути испытаний они видели яркий свет надежды, подобный свету лампы, помещенной в конце длинного коридора, которая скрадывает темное расстояние и приближает выход.

Алюминиевый лист на могиле Петра хранил дату его гибели — число и месяц страшной метеорной ночи: 10 апреля 1942 г. по земному времени. Надо было предполагать, что по прошествии кимовского года рой метеоров вновь пересечет орбиту планеты. Когда же это будет? Колония упорно хранила земной счет времени. Принимая во внимание величину кимовского года, падения метеоров можно было ожидать приблизительно через 4 года 6 месяцев и 24 дня. Меры предосторожности следовало принять несколько раньше, так как расчет не мог быть идеально-точным.

Впрочем, разве можно было поручиться, что этот рой-единственный, что в других своих точках орбита планеты не пересекается другими роями падающих камней? Конечно, поручиться было нельзя. Но нельзя было и предвидеть. Не прервать же из-за этого работы и не сидеть же всем безвыходно дома.

О метеорах даже и забыли, даже не думали о том, что еще когда-нибудь может постигнуть такая неожиданность. Так жители осажденного города, в первый раз охваченные паникой из-за артиллерийского обстрела, постепенно привыкают к нему. Он, в конце концов, становится для них обиходным явлением, и, пользуясь часами перерыва в стрельбе, они спокойно ходят по улицам, не думая о том, что в любой момент может завизжать невидимый снаряд, ударить круглый твердый звук разрыва или отвратительно и ехидно зашуршать над головой шрапнель.