Лестер Дель Рей - Атака из Атлантиды

— Сигнал принят.

Постоянно поддерживать связь было непросто, но рискнуть стоило, потому что корабль находился достаточно близко; пока он не будет знать результатов полета, Земле лучше не получать случайных сообщений. Робот на корабле подтвердил получение сообщения, но при этом раздался странный, отрывистый звук.

Зеке с удовлетворением вздохнул, когда ему наконец удалось отрегулировать связь.

— Это Зеке Лернер, код ответственности 21-зу-18-обт-4-а. Вы можете передать сообщение.

Ничего не выражающим тоном робот заговорил:

— Посетили 3248 Солнц, исследовали 2751 планету. Проверили возможность автоматической связи с 9472 Солнцами; проверили планеты, обнаружив, что с 23911 из них невозможно связаться автоматически. Максимальное расстояние, пройденное по прямой, составляет десять тысяч сто световых лет, сорок три года для прохождения корабля; зона действия…

— Хватит об этом. Удалось найти населенный людьми мир?

Робот не сразу отреагировал на то, что его прервали. Он чтото промямлил в микрофон, давая понять, что все еще находится рядом. Зеке выругался. Затем послышался человеческий голос. Усталость в нем ощущалась даже сквозь помехи.

— Лернер? Ты все еще на связи? — глубокий бас мог принадлежать только Хугу Миффену, хотя прошедшие годы и сделали его голос еще более грубым, чем прежде. Корабль имел оборудование, способствующее омоложению членов экипажа, но даже самая лучшая забота и лечение никогда не смогли бы стереть до конца следы пережитого. — Извини, что тебе пришлось говорить с роботом — он все же несколько ошибся. У меня есть немного свободного времени, хотелось бы поговорить. Отбросим статистику, давай о главном: мы оказались слишком далеко и испытываем недостаток топлива. На нашем пути встретились две планеты, но они едва ли обитаемы. Приземлились на одну из них. У нас ушло тридцать пять лет, чтобы добыть топливо из руды. После этого задержались там еще немного, оказались в затруднительном положении изза потребности… хм… в растительном совершенстве, ну… было дело с растениями… скажу после… спасло аварийное устройство и наконец удалось вернуться домой.

Брови Зеке поднялись от удивления, и он покачал головой. Миффен грузил. Зеке попытался представить, как может выглядеть едва ли обитаемая планета, где ищут руду, применяя аварийное устройство, чтобы усовершенствовать какое-то растение — практически без оборудования — и его всегдашнее уважение к Миффену возросло еще больше. Такой тип людей, к сожалению, сегодня встречается очень редко. Но он никак не прокомментировал того вслух, оставив слова восхищения для более удобного случая; и Миффен начал подробно описывать, что удалось узнать об обеих планетах.

Так подробно, с такой дотошностью, как это мог делать Озин.

Одна из них по расположению слишком далека от Солнца; вращается по какой-то странной орбите, переходя от короткого лета к суровой зиме за время, равное трем земным годам. Получается, климат там не лучше, чем в Антарктике.

Другая — пустынна, с малым количеством воды и низким давлением воздуха, едва ли пригодна для жизни. Она находится в том мире, где Миффен и его команда оказались в затруднительном положении.

Зеке нахмурился, поскольку понял, что эти планеты совершенно для них бесполезны. С обеими, по меньшей мере, в течение века, пока они не станут самостоятельны, могли быть огромные трудности при перевозке снабжения. Люди, конечно, частенько работают ради претворения в жизнь чужой мечты, но существуют ведь определенные лимиты. В таком-то вот деле и может потребоваться стимул больший, чем это кажется вначале.

— Есть ли доказательство того, что хоть где-то на этих планетах существует жизнь? — спросил он с неохотой, когда собеседник окончил рассказ. Очевидно, и впрямь — вместо бодрого капитана Миффена возвращался уже глубоко больной человек. Оно и понятно, световые мили, годы беспросветной тоски.

Вопрос этот все-таки нужно было задать, хотя ответ был предсказуем заранее. Когда ученых посылают на такие расстояния ради изучения возможности существования другого народа, необходимо организовывать Аванпост. Именно он в дальнейшем и становится базой для дальнейших исследований.

Голос Миффена показался ему нерешительным, когда тот ответил: — Мир, в котором были прожиты эти годы — Аванпост, именно так мы его называли, — полон руин. Руины, одни сплошные руины, Лернер. Ими там все кишмя кишит. Постройки могли возникнуть только благодаря высокоразвитому интеллекту и высокой технологии. Но когда мы прибыли, в этом мире уже никто не жил. Возможно, он был именно тем, чем мы и назвали его однажды… Вот проклятье!

Вслед за этим где-то вдали послышался крик. Миффен зашлепал на шум, стуча подошвами ботинок, как по жавелю, потом его шаги стихли и связь с кораблем прервалась. Корабль явно пошел на снижение, готовясь к посадке. Понятно. У всех членов экипажа, без исключений, имелось сейчас предостаточно работы, не до разговоров тут. Рука Зеке задержалась над выключателем. На мгновенье, не больше. Он подумал об останках цивилизации. О руинах, более иного рассказывающих о величие здешнего разума. Об интеллекте, посетившем когда-то сей мир. Восемьдесят тысяч световых лет по Млечному пути!

За сорок тысяч лет, в течение которых звездные корабли проводили исследования неизвестных миров, это был первый подобный случай — отличный шанс для дальнейших исследований! Конечно, информация весьма незначительна, однако…

Плечи Зеке медленно выпрямились, а вслед за ними и весь корпус. Они исследовали космос на расстоянии в сотню тысяч световых лет, используя малейший шанс, но без особой надежды на успех. Из всех предыдущих отчетов следовало, что удалось найти только три обитаемых мира и никаких признаков жизни за пределами Солнечной системы. Теперь же корабль возвращался с отчетом о двух гипотетичных мирах и неявным свидетельством того, что там некогда имелась жизнь. Был Аванпост — и где-то за ним, возможно, существовала планета, где эта жизнь все еще теплилась.

С правильно организованной пропагандой, рекламой и всеми делами, с доказательством того, что среди бесконечности звезд есть возможность для жизни, может ли человек отказаться продолжить задаваться вопросом и идти вперед, на свет манящий?

Он ухватился за возникшую надежду. Так должно было быть. Один-одинешенек мир на веревочке всегда был тесен для народа, который открыл свое сердце звездам, и в котором он всегда натыкался на границы, потому-то направил живую душу в вечное движение к чему-то далекому, сильному, манкому, горевшему маячком. Этих людей невозможно удержать взаперти или окружить забором — все усилия окажутся тщетными. Но подобные действия отнимали силы. После четырехсотлетних скитаний по тупикам ты чувствовал себя слабым, опустошенным, как дыхательный аппарат без кислорода.