Марина Дяченко - Зоопарк

Больше крокодилов ничем не кормили.

«Империя зверей» разрослась, захватив несколько близлежащих улиц. Жильцы из домов выселялись, дома готовили под снос — в пользу новых корпусов зоопарка.

Войков как-то сам по себе сделался депутатом горсовета.

На календаре города появилась новая красная дата — «Всемирный день зверей». В этот день открыт был бесплатный доступ в «Империю»; конная милиция оцепила район в четыре часа утра. Пускали в первую очередь детей, пенсионеров и людей с праздничными плакатами; стоять перед барьером не разрешалось, следовало идти, проходить мимо, давая место следующим, и колоссальная очередь была похожа на пожирающего город удава.

В этот день зоопарк закрылся в одиннадцать вечера. Сотрудники едва держались на ногах. Секьюрити обессилели. Войков поехал праздновать в какой-то ресторан.

Выйдя из раздевалки, Максим Марков не направился, как обычно, к проходной. Прижимаясь к живой изгороди, пробираясь темными аллеями, обмирая и оглядываясь, Макс двигался к пункту назначения — крокодилятнику.

Нет, он не мог бы работать в разведке. Не мог бы расклеивать листовки, призывающие к восстанию; не мог бы сидеть за радиопередатчиком, зная, что по улицам рыщут пеленгующие сигнал машины…

Сейчас он просто шел по ночному зоопарку, и любому секьюрити легко мог бы объяснить, что после смены — такой тяжелой и длинной — ему необходимо еще раз взглянуть на милых тварей… Он просто шел — но как подгибались колени!

Поверхность бассейна не двигалась. Застыла, будто под пленкой.

Макс наклонился. Вытащил из кустов заранее заготовленный длинный трап.

Еще раз оглянулся.

И перекинул деревянную доску через ров, отделяющий территорию крокодилов от человеческой территории.

Трап глухо стукнул.

В ночном небе взвились ракеты — три зеленых и красная. Жители окрестных домов, еще не расселенных «Империей», подумали, что очередной богатый подросток празднует свой день рождения.

Но Максим Марков знал: операция началась.

Игрейна Маркова сидела на трехногой табуретке в углу их с Максом комнаты. Девять квадратных метров, и почти все их занимал круглый надувной бассейн с жизнерадостно-синим дном.

В бассейне, приподняв голову над водой, лежал крокодил Ротбард. Смотрел на Игрейну цепенящими, немигающими глазами.

— Что же мы будем делать дальше? — спросила Игрейна, прислушиваясь к приглушенному голосу Макса на кухне.

Начинался рассвет.

Через несколько минут директор Войков, пьяненький и благодушный, получит ужасную весть: «Империя зверей» пуста. Во всем зоопарке остались только обезьяны, водоплавающие птицы и деревенский скот.

Через несколько часов взорвутся информационые агентства: сенсация! Ужас! Провал! Победа!

В комнату заглянул Максим. Нервно, по-птичьему, дернул головой:

— Покровский звонил… У них все о’кей.

Игрейна кивнула.

У Марковых очень маленькая квартира. Зато у соседей, Покровских, на даче есть бетонный бассейн, и вот там-то сейчас и плавают, согласно последним сведениям, Одетта, Одилия и Яшка.

Труднее всего со слонами. Но и для них нашелся какой-то ангар из-под какого-то самолета.

И носорогов забрали в деревню.

Прав был завхоз Петр Иванович: вся защита зоопарка навешена снаружи. Чтобы кто-то не украл, не вошел, не навредил… А вот ситуацию, когда обитатели загонов и вольеров одновременно ломанутся на свободу… И каждый из них твердо будет знать, куда идти и кто его встретит… И все они станут выбираться из отмеченных на карте дверей и дыр в заборе, а там уже будут ждать легковушки, грузовики, даже огромные фуры… Такую ситуацию никто, конечно же, не предусмотрел.

Со слонами, конечно, труднее всего. А вот лев Султан, говорят, поместился в машине «Волга», лег на заднем сиденье и плотнее вжимался в дерматин, когда проезжали мимо поста ГАИ…

Звери не подкачали. А вот Игнат Синицын струсил, не приехал… А может, у него «жигуль» сломался? И ничего, вышли из положения. Пять волчиц на заднем сиденье и две на переднем, тонированное стекло — поехали! Если кто чего и заметил — решил, наверное, что померещилось по пьяни…

Змей увозили на велосипеде. В рюкзаке.

Жираф ехал в самосвале. Лежа.

А Ротбарда унесли в чехле от байдарки. Едва дотащили… Как болит спина!

Крокодил шевельнулся. В его глазах Игрейне померещилось сострадание.

— Я не боюсь, — сказала Игрейна. — Я… может быть, мы все-таки поспешили? Может быть… в конце концов, там у вас были все условия для жизни… а теперь…

Неведомо как, но крокодилья морда выразила чудовищную брезгливость.

— Я понимаю, — быстро добавила Игрейна. — Все это… это…

Она замолчала. Крокодил переступил с лапы на лапу и случайно задел хвостом край бассейна. Пачка сигарет, оставленная на надувном бортике, свалилась в воду и скользнула прямо под крокодилье брюхо. Игрейна, поколебавшись, протянула руку, нащупала размокшие сигареты, вытащила и снова положила на бортик. Крокодил благодарно вздохнул.

— А если, — снова начала Игрейна. — А если не сработает? Если они окажутся сильнее? Войков с его связями… И эти двое…

Не окажутся, — сказал Макс за ее спиной. — А даже если и… неужели ты жалеешь? Неужели мы… могли как-то по-другому?.. Оставить их в этих «Командах», «Стаях», «Гаремах»?

Ротбард плеснул хвостом, поднимая брызги к облупившемуся потолку. Зубами выловил карандаш, плывущий по поверхности бассейна; зажал в углу пасти, как курительную трубку. Ткнул концом карандаша в клавиатуру компьютера, свисающую с бортика у самой воды:

«Иг… не бо…ся», — поползли по монитору буквы.

— Господи, — пробормотала Игрейна сквозь слезы. — Это ты, крокодил, меня утешаешь?!

Ротбард разинул пасть, издал звук, похожий одновременно на смех и на кашель. Подобрал выпавший карандаш; снова потянулся к клавиатуре:

«Разум».

На этот раз он смог набрать пять букв без пропуска и без ошибки.